— Я слушаю вас. 

Он улыбается, я улыбаюсь ему в ответ. 

— Мы стоим на пороге заключения выгодной сделки с крупным предприятием. Оно находится в другом городе, возможно, вы слышали об этом. И сегодня их руководитель у нас, в нашем городе, и пробудет здесь неделю. Я бы хотел, чтобы вы Мира, сопровождали его в деловых визитах и мероприятиях иного характера, он человек здесь совершенно новый. 

— Но… — немею я, и с трудом обретаю способность говорить. — Я же работаю. Я справляюсь… Я хочу оставаться на своём рабочем месте. Может кто нибудь другой… 

Сейчас я чувствую себя ненужной. Рудольф даёт понять, что я не очень нужна его компании. Они прекрасно справятся без меня, пока я буду развлекать старого богатого хрыча из другого города. 

— Моя компания это механизм, — напыщенно сказал Рудольф. — Каждый человек это винтик, и он выполняет определённую функцию. Я не могу вынуть ни один из них, иначе механизм сломается. А вы, Мира, вы новенькая. У вас ещё нет своей важной функции. 

— Рудольф Валерьевич, — растерянно лепечу я. 

Я, как маленькая обиженная девочка и мне самой себя стыдно. 

— Разговор окончен, милая. Ваш оклад на эту неделю будет сохранен, а ещё мы оплатим вам командировочные за все эти дни. Хорошие. 

Ну, что же… деньги мне нужны. Придётся смириться. 

— Хорошо, — киваю я. 

Рудольф разводит руками и улыбается. И я снова улыбаюсь ему в ответ, хоть и хочется реветь — мне ещё работать здесь. 

— Тимофей, ваша дама согласна. 

В тот момент я поняла. Сразу, даже никаких подтверждений не требовалось. Просто интуиция, сложились все пазлы. Высокое кресло, стоящее лицом к окнам развернулось и я увидела его. Мой бывший муж смотрел прямо на меня, и в глазах его плескалось самодовольство. 

— Нет, - чётко проговорила я. - Я отказываюсь. 

— Мира, — укоризненно покачал головой шеф. 

— Вы не можете меня заставить! 

— Вы правы, Мира. Не могу. 

Он протягивает мне лист бумаги и дорогую, брендовую авторучку.

— Зачем? 

— Пишите заявление об увольнении. По собственному желанию. 

Я не могла уйти. Я все идеально рассчитала. Я работала здесь пять месяцев, через месяц мне дадут отпуск две недели. И тогда же у Ники очень важная операция на глаза. Я должна быть рядом. И я не могу остаться без работы, Господи, как же дорого иметь ребёнка, как дорого его лечить… 

Гордость боролась со мной с родительскими обязанностями и любовью к своему ребёнку. Я дышала через раз и каждую секунду чувствовала на себе взгляд Тимофея. 

Победила любовь к Нике. Ради неё я пройду через это все. А потом, когда реабилитационный период будет позади, когда станет легче финансово, я вернусь и брошу заявление об увольнении Рудольфу в лицо. 

— Хорошо, - снова киваю я с каменным лицом. — я буду его сопровождать. А сейчас позвольте, мне нужно вернуться на рабочее место. 

Встаю и ухожу, ноги почти не гнутся. Смотрит ли мне след Тимофей? Зачем ему это все? Я спускаюсь вниз и почти бегу в свой кабинет. Мой и ещё пятерых других сотрудниц, но сейчас их уже нет. 

Я включаю компьютер. Тимофей не должен узнать о моей дочери. Нахожу свою анкету, я имею к ней доступ. Удаляю скрин паспорта со страницы куда вписана дочь. Редактирую текст. У меня нет дочери. Мира Летова — совершенно одинока. 

Потом трачу несколько минут на то, чтобы найти бумажную папку с моим именем. Выдираю оттуда страницы, комкаю и отправляю в мусор. 

— Я не так представлял себе кадровичек, — слышу насмешливый голос Тимофея. — Я думал они толстые. И такие, с белыми кудрями. 

— Не хотела разочаровывать, - сухо отвечаю я. 

Как хорошо, что я успела. Достаю из шкафа купе свое пальто и шарф. Переобуваюсь, с туфель на удобные ботинки, а Тимофей все так же молча смотрит.