– Два плутонга в полном составе, ваше превосходительство, под арестом, – докладывал уже перед выходом полка Хлебников. – Те, что в первую ночь меж собой передрались. И ещё дюжина человек из других в нарушителях. Всего пятьдесят семь рядовых, ну и унтеры.

– Построй их отдельно, Вячеслав Николаевич, – попросил Егоров. – Сейчас мы с квартирмейстерскими и интендантскими офицерами закончим, и я выйду. Продолжайте, Сергей Владимирович, – обратился он к Гусеву.

– Как я уже только что докладывал, ваше превосходительство, до Воронежа нам ещё около шести сотен вёрст пути. – Главный полковой квартирмейстер, расправив карту, указал на отметку. – А если точнее, то пять с половиной сотен. Причём пути непростого, Алексей Петрович, месяц март начинается, вы и сами видите – с крыш начинает капать. А совсем скоро весеннее солнышко так хорошо пригреет, что и дорога наша поплывёт. Значит, и скорость марша начнёт резко падать.

– До Воронежа нам кровь из носа на санном ходу нужно проскочить, – перебил докладывающего Рогозин. – На колёсный ход нам именно там при запланированном долгом постое нужно будет вставать. Город большой, каретные и тележные мастерские в нём есть, на них мы быстро с этим делом справимся. А если где-то в степи застрянем, у какой-нибудь малой станицы, вот там уж долго будем ковыряться.

– Можем не успеть до схода снега дойти, Алексей Петрович, – заметил, вглядываясь в карту, Гусев. – На пути ещё около десятка больших и малых речек, а сколько ручьёв! Если бы просто по прямому тракту топать, а тут ведь ещё и переправы.

– Неужто вскроются реки, рано ведь? – недоверчиво проговорил Живан. – Ты же, Сергей Владимирович, сам в Кизляре говорил, что только в апреле будет ледоход.

– В апреле, – подтвердил Гусев. – А уже в конце марта сам лёд истончится. Или мы хотим людей и казённое имущество на переправе утопить?

– Так никто и никого утопить не хочет. – Командир полка хлопнул ладонью по столу. – У всех у нас одно только желание – это осилить дорогу без всяких потерь. Как и планировали, к двадцать восьмому, самое позднее к тридцатому марта наш полк, господа, должен зайти в Воронеж. Чтобы поддержать хороший темп движения, предлагаю создать особую рабочую партию из тех егерей, кто будет готовить дорогу для колонн. Где-то им придётся накидать фашинника в низинах или даже настелить брёвна, где-то поставить шесты, указывая удобное место для переезда на реке, чтобы сани не провалились на тонком льду. Где-то расчистить перемёт после последнего бурана перед проходом обоза и рот. Работы для этой партии будет с избытком. Старшим я предлагаю назначить в ней Радована Милорадовича, командир он деятельный, живой, в помощь ему дадим ещё пару офицеров из рот и несколько унтеров, ну и опытных пионеров с обозными при санях.

– Это нужно тогда полную роту туда определять, – заявил Рогозин. – Своих-то я за ней тоже, конечно, закреплю, и саней пять освободим. Потом, если что, как устанут, другой ротой их поменяем.

– Ну да, не меньше роты нужно, – согласился с ним Гусев. – Только ей ведь впереди нужно следовать, дня за два до прохода основной колонны, значит, и саней нужно больше, чтобы работных развозить по участкам дороги, а как поработали, так и опять вперёд потом ехать. Какую роту первой определять, Алексей Петрович? – поинтересовался он у Егорова.

– Никакую, – покачав головой, произнёс Алексей. – У нас уже есть сборная команда. Пойдёмте на улицу.

– Равня-яйсь! Сми-ирно! – гаркнул подполковник. – Равнение на середину! – И, подойдя строевым к генералу, вскинул ладонь к каске. – Ваше превосходительство, нарушители внутреннего полкового порядка и армейского устава в количестве шестидесяти двух человек построены! Докладывает подполковник Хлебников.