– Тьфу на тебя, дурень, – буркнул Южаков, поправив на плече фузею. – В обозные он нас хочет упечь. Чего сказал-то сейчас, сам подумал? Да мы тебя сто раз уделаем в ходьбе.

– Да ты не обижайся, Степаныч, я же это так, шутошно сказал, – произнёс Капишников. – Вы-то ещё о-го-го какие, куда уж мне до вас, до тёртых калачей! А в эскадронные – да, хотел я было попасть вслед за Чирковым с Ведуновым, ребятами из нашего учебного отделения. Дык не взяли меня ихние господа командиры. Не знай уж, чего им не понравилось. А может, оно это и к лучшему, Прошке-то Ведунову татарин ножом горло перерезал летом, а я-то вот с вами своими ножками сейчас иду. Так что ничего. Я сейчас из артели, коли предложат мне в конные перейти, ни за что не переметнусь. Чего я, дурной, что ли, с места на место скакать? Ну его, тут уж всё своё, родное, небось свыкся.

– Это да-а, – протянул Южаков. – Человек, он к своей общине, к миру привычен, не зря же толкуют: ты за мир, а мир за тебя, с ним и беда не в убыток.

– Посторонись, православные! Дорогу, братцы! – донеслось сзади.

– Вправо принять! – раздалась команда старшего унтер-офицера роты сержанта Милушкина. – Правее к обочине, а то стопчут!

С левой стороны, объезжая ротную колонну, прокатились те самые сани, которые только недавно вытаскивали из снега.

– Смотри не застрянь, дядька! Более вытягивать не будем! – напутствуя ездового, прокричал вслед штабс-капитан Дуров.

– Выровняли ряды! – скомандовал егерям командир роты. – Скорым ходом марш! Поспешим, братцы, до яма вёрст пять осталось. Вот около него и будет сегодня ночёвка. Вечереет уже. Шире шаг!

Цимлянская была большой, располагавшейся на возвышенном, правом берегу Дона станицей. В давние времена тут высились стены старинной хазарской крепости Саркел, взятой приступом князем Святославом и переименованной после этого в Белую Вежу. Позже, в начале тринадцатого века, она была оставлена из-за натиска степняков, но уже в шестнадцатом веке эти места вновь были заселены казаками, которые и основали тут укреплённое поселение, получившее своё название из-за впадающей поблизости в Дон реки Цимлы. Место было удобное, с него контролировался большой соляной шлях от Маныча, реки изобиловали рыбой, в степи разводили скот, а плодородные земли давали богатые урожаи. По всему югу России за Цимлянской ходила слава как за местом, где выращивают виноград и умеют делать из него прекрасные вина. Ещё Пётр Первый, проезжая по этим местам, пережидал в станице непогоду и, собрав стариков, рассказал им о виноградниках, которые видел за границей, а также какой хороший доход можно извлечь, занимаясь выращиванием лозы. Несколько кустов, по местному преданию, он собственноручно после своего рассказа тут же и посадил. Казаки – народ предприимчивый, уходя в походы, они везли черенки из Османской империи, из Персии, Венгрии и даже с далёких берегов Рейна. Уже к концу восемнадцатого века в окрестностях Цимлянской росло около 30 тысяч кустов винограда. А вина, производимые в станице, знали даже в столице.

– Господа, за личным составом глаз да глаз, – наставлял офицеров при подходе к месту квартирования Егоров. – Чтобы двухдневный отдых в пьянку и дурь не превратился. Нам вот только ещё жалоб на непотребство при постое не хватало в Военную коллегию. Так что в каждой роте один офицер и три унтера состоят всё время в дежурных. Места квартирования каждому подразделению при заходе укажет Александр Павлович, он уже целые сутки готовит нам постой.

Как ни смотрели командиры за своими людьми, однако полностью избежать нарушений не удалось. Оно и понятно: почитай, у каждой хаты здесь был свой приличный садик, а у многих хозяев было вкопано или стояло в особых погребах по несколько винных бочек. У служивых водилось серебро, у местных был товар, да и люди шли с войны усталые, а впереди у них была дальняя дорога.