Темнело. Череда дворов возле трёхэтажек освещалась только лампочками, которые горели над каждым подъездом. Сейчас их никто не разбивал и не выкручивал, чтобы унести домой. Золотое время!

В конце улицы показалась невысокая женская фигура. Я сразу узнал её, и сердце защемило.

Это шла с работы мама.

В детстве я иногда поджидал её вот так, возле подъезда. Всегда замечал издали и бежал навстречу, чтобы помочь поднести сумку.

Почему не встречал возле работы? Да чёрт его знает. Наверное, потому, что забывал, забегавшись с пацанами.

Я быстрым шагом пошёл навстречу маме.

– Привет, мам! Давай сумку!

– Андрюша! Ты как здесь?

– Приехал по делам, и вот.

Мама радостно улыбнулась. Она всегда умела радоваться каждой мелочи – солнечному дню, встречному человеку, хорошей книжке.

Даже цветы у неё на окнах никогда не вяли – зеленели и цвели даже зимой, в морозы. Несколько раз я видел, как подруги приносили ей полуувядших задохликов в горшках. Но стоило им постоять у нас дома – и они на глазах крепли, пускали новые листья, а потом и бутоны.

– Слушай, мам! – внезапно сказал я. – А не хочешь в выходные приехать ко мне? Сходим за грибами вместе!

– Почему нет? – улыбнулась мама. – Только в субботу, ладно? Я и отца захвачу.

– Договорились. Слушай, тут такое дело… только вы Серёжку не ругайте, ладно? Я уже с ним поговорил. Не мог он по-другому поступить.

Внимательно поглядывая на мамино лицо, я рассказал ей про Таню.

– Пусть она сегодня у вас переночует, ладно? С Олькой я договорился. А завтра я постараюсь всё уладить.

– Как? – нахмурилась мама.

– Есть один план, – улыбнулся я. – Только мне придётся сегодня уехать. А вот и Серёжка!

– Серёжка? – удивилась мама. – Откуда?

– Я попросил его в магазин сбегать за продуктами.

Мама только покачала головой.

– И что вы там накупили? Совсем взрослые стали, сами хозяйничаете.

– А то! – гордо ответил я.

– Ты наверх-то поднимешься? – спросила мама.

– Поднимусь. Мне ещё позвонить надо.

– В квартире я снял трубку и набрал номер черёмуховского сельсовета.

– Фёдор Игнатьевич! Добрый вечер! Это Синицын. Фёдор Игнатьевич, очень важное дело! Вы можете найти Павла и Алексея Дмитриевича? Да, Воронцова! Я приеду через…

Я взглянул на наручные часы.

– Да, через два часа. Мне очень надо с ними встретиться. Можно в сельсовете, или у меня дома. Спасибо, Фёдор Игнатьевич!

Я положил трубку. На кухне уже лилась из крана вода – мама мыла картошку, которую принёс Серёжка.

– Андрюша! – окликнула она меня. – Ты поужинать-то успеешь? Картошка быстро сварится, а колбасу я поджарю. Серёжка «Любительской» взял, с жиром – на бутерброды вы такую всё равно не едите.

– Какая была – такую и взял! – возмущённо фыркнул Серёжка.

В дверь позвонили.

– Андрюша, открой – это отец! – сказала мама.

Я повернул ребристое колёсико замка.

– Привет, батя! А у нас гости. Точнее, гостья. Ты уж не пугай её, пожалуйста!

Отец, ничего не понимая, смотрел на меня.

– Да проходи, сам всё поймёшь!

Стол мы перенесли в комнату к дивану, чтобы все могли поместиться. Пока расставляли табуретки, я успел шепнуть Тане:

– Ничего не бойся и не стесняйся. А завтра утром поезжай прямо в школу. Всё будет хорошо. Поняла?

– Поняла, – серьёзно кивнула Таня.

И я подумал, что у неё не было детства. Или детство кончилось так давно, что девочка успела его забыть.

– Сколько тебе лет?

– Пятнадцать. Позавчера исполнилось.

Вот тебе и раз!

***

Через час я выехал из города. На автозаправке возле Лисичек предъявил талон, который получил у Тимофеева, и залил в бак двадцать литров бензина.

Бензина тратилось много – охотобщество не могло снабжать меня в полном объёме. Выручил, как всегда, Георгий Петрович – он договорился с командиром соседней воинской части. Той самой, откуда приезжали солдаты строить охотничьи домики на озере.