Он провел искусственными пальцами по щеке спящей девушки, ощущая лишь гладкость кожи, и совершенно не ожидал, что она взметнется вверх, хватая его за горло, быстро перекатываясь за спину и затягивая на шее какую-то острую нить.

– Шевельнешься, и я вскрою яремную вену. – Голос у нее был дерзкий и… приятный. Амадей улыбнулся, прикрыл глаза от предвкушения и в одно мгновение освободился из сильного, но неумелого захвата. Он сжал ее горло своими металлическими пальцами, вторую руку заломил за спину и прошептал на ухо:

– Эксперимент будет куда интереснее, чем я предполагал.

***

Кэм сидела связанная на том самом большом диване. И если бы это были веревки, она бы смогла как-то себя освободить, но хозяин запретного дома обездвижил ее путами синтетика – человекоподобного робота, что обычно прислуживал людям по дому.

– Что вы намерены со мной сделать? – не стала ждать милости у судьбы Камео и спросила в лоб. Что ж, глядя на мужчину, стали понятны очень многие эфские технологии в доме. Ведь хозяин и сам был одним из эфских герцогов, хорошо известный Прокесс. Что она там надумала себе про быструю и унизительную смерть? Теперь она ее точно не дождется. Никогда. Эфы жили долго, так долго и так плодотворно, что вполне могли себе позволить сотворить из человека говорящую голову, например. Или сделать игрушкой для любых развлечений. За такое долгое существование фантазия эфов тоже претерпела изменения, устремившись в сторону нового спектра наслаждений.

Чтоб ей сдохнуть прямо сейчас!

Амадей прошелся пристальным взглядом от макушки до пят Камео и лениво ответил:

– Пока не придумал. Редко ко мне заходят незваные гости, да еще настолько соблазнительные. Даже не знаю, чем мог заинтересовать столь юную особу. – А потом резко наклонился вперед и ухмыльнулся: – Или тебя заинтересовал мой холодильник?

Это невинное лицо, эти приподнятые брови заставили Кэм покраснеть от злости, хотя стыд тоже хорошо примешивался. Теперь эф будет потешаться над ней за съеденную еду. Богатый избалованный выродок!

– Ох, я попал в точку, – продолжал потешаться Амадей, с интересом наблюдая за Камео. Девушка была прелестна, но дурманил его не ее вид; легкий, едва уловимый аромат забивался в ноздри, заставляя вдыхать его все больше и больше. Если бы Амадея спросила, на что тот был похож, то он бы сразу ответил: «доброта». Самое дорогое лакомство. Такое «блюдо» стоит пить долго, вынимая жизнь из девушки постепенно, по капле.

– Я ничего не украла, в доме не было ценных вещей, – продолжала говорить Камео. – Молю вас, великий герцог, отпустите вашу грешную рабу. Я клянусь, что завяжу с этим неприглядным промыслом и постараюсь жить по заветам отцов.

Амадей смотрел на нее, как на диковинную зверушку, то ли умиляясь, то ли удивляясь самому себе, что не прибил сразу. А в конце слезливой речи расхохотался от души.

– Да ты актриса! Я чуть не поверил, – соврал он, не моргнув и глазом. – Что ж, тогда, я думаю, нам стоит начать с твоих актерских талантов. – Он потер в предвкушении руки. – Я дам тебе неделю. Каждый день ты будешь играть новую роль, которую я буду озвучивать накануне, и если справишься, то свобода твоя. Нет – пущу на опыты.

Камео тяжело сглотнула, руки в браслетах для подзарядки синтетика уже изрядно затекли, голова будто свинцом налилась – не соображала и не анализировала происходящее, а сердце бухало от волнения почти в горле. Прескверное предложение, даже у Звездного Оракула гадать не надо. Но что ей оставалось делать?

– Я поняла, – тихо ответила Кэм и опустила лицо, прячась за растрепанные волосы, но эф не дал ей спрятаться – поднял лицо за подбородок своими длинными холеными пальцами и спросил: