***

Амадей Прокесс устал. Вот, что он знал точно и без всяких медицинских проверок. Все ближайшие обитаемые миры восхваляли эфов, их совершенные технологии. Восхваляли его – гениального ученого, а он… Он не мог создать для себя даже протезы рук., что полностью заменили бы живые руки. Нужен был хороший техник. Нет, гениальный. Потому что все время что-то шло не так. То не было полной интеграции с тканями, то нейронная сеть не соединялась с искусственной, то много еще было этих «то». А руки болели, точнее, все,что от них осталось.

– Чтоб вы сдохли со своими амбициями, дорогие братья, – прорычал он в нанопотолок своей каюты и связался со своим ассистентом, который выполнял, наверное, все функции: от документальной помощи до физической, выступая телохранителем знатного эфа.

Амадея Прокесса боготворили, а он ненавидел себя за уродство, которое не мог исправить. Он же почти полубог. Любая женщина согласится стать его «розой», даже зная, что может легко умереть. Как и любым богам, эфам приносились в жертвы молодые девушки, чья кровь наполняла жизнью их тела.

Этот «атавизм», как называл его Амадей, он тоже ненавидел. Мрачное наследие предков-землян, что хотели покорить космос и ради этого надругались над своей природой, создав гибридов, способных выдержать космические нагрузки.

Эфы выдержали. И спустя тысячи лет стерли почти все воспоминания о своем реальном доме. Создали империю, где перед ними преклонялись другие расы.

А хотелось эмоций.

Амадей закрыл рукой глаза и сжал зубы – сейчас будет вход в атмосферу Авалона, и боль в руках вырубит его на пару минут. Когда он пришел в себя, его помощник Галад настойчиво пробивался по коммуникатору.

– Что еще? – рявкнул раздраженный и уставший Амадей без хваленого эфского спокойствия.

– Ваш дом, сир, он захвачен незарегистрированным биообъектом.

Амадей скептически поднял бровь. Никто не смог бы открыть его систему.

– Биообъект, Галад? Так ты называешь мелкого грызуна или насекомое?

– Нет, сир. Это похоже авалонец. Человек.

– Человек? – неверяще переспросил Амадей и быстро активировал панель в каюте, открыв систему безопасности своего дома. Великие кварки, да в его доме не просто человек. Женщина! И попала она к нему с ювелирной точностью, а выйти уже не смогла, потому что не хватило ни опыта, ни знаний. Интересно…

– Мне убрать биообъект, сир? – послышался уверенный голос Галада из динамиков.

– С ума сошел, – рассмеялся Амадей. – Это же настоящий эксперимент в полевых условиях. Я хочу знать, как она это сделала. Убить всегда успеем, – хищно ответил Амадей, растягивая губы в сумасшедшей улыбке. Давненько он не ощущал такого прилива сил, такого возбуждения от предстоящей задачи. Ему не хотелось быстро сломать девушку, поэтому он будет пытать долго, со всей эфской изобретательностью.

***

Вживую девушка оказалась красива. Во сне она выглядела совсем юной и беспомощной, отчего по позвоночнику пробежала волна удовольствия – ни одна женщина не засыпала рядом с Амадеем. Боялись, что уже не смогут проснуться.

И у этого страха были веские причины – после соития жажда увеличивалась в несколько раз, а контроль затуманивался. У истинного эфа могло быть множество любовниц, но избранная и нареченная только одна.

Роза, способная утолить их голод. Дать им искру жизни.

Никто так и не понял за столько столетий, в чем именно заключался секрет. Почему из сотни или тысячи женщин подходила лишь одна-единственная, но факт оставался фактом, все его четверо братьев так пока и не нашли свои розы.

Амадей прекратил искать, когда лишился рук, а вместо них осталась малочувствительная, сожженная плоть, прикрытая экзопластинами, словно чешуей змеи. Он выбрал медный оттенок под цвет своих волос и как насмешку над самим собой. Внешняя красота, которая прикрывала внутреннюю пустоту.