– Трэя, проходите, – вырвал девушку из раздумий сопровождающий.

– Где мы? – спросила, рассеянно осмотрев ещё одно помещение, в которое привёл её мужчина.

– Это тренировочный зал. Ожидайте здесь, – вежливо поклонившись, мужчина тихо вышел, мягко прикрыв за собой дверь.

Эвелина бросила взгляд по сторонам, разглядывая странный зал. Три стены от мраморного пола, до потолка выложены зеркальными панелями, а четвёртая – каменная и рядом с ней длинная, деревянная лавка.

Нервно помассировав виски пальцами, начала ходить по комнате.

– А если и правда – пятнадцать единиц? Что тогда? – остановилась от пронзившей мысли: – Он же меня точно не отпустит! – прошептала едва слышно. – А если заставит поехать обратно? Нет! – выдохнула яростно.

Почувствовав, что не хватает воздуха, рванула ворот лёгкого пальто, в котором ходила до сих пор. Торопливо расстегнула пуговички и, сняв его, кинула на лавку.

– Он не заставит меня! И плевать на все его угрозы!

Вспомнила нянечку, Талрека и его внука, судьбы которых будут зависеть от её решения, от того – сдастся она или будет упрямо пытаться противостоять бывшему мужу. Жалобно прошептала:

– Я не смогу. Я не могу вернуться. Видеть его с другой… только не это!

Запрокинув голову, моргая, задышала чаще и процедила сквозь зубы:

– Не реви! Не смей реветь, Линка!

И в этот момент раздался звук открываемой двери. Расправив плечи и вскинув голову, Эвелина резко обернулась. И вновь прошлое нахлынуло, грозя захлестнуть, утопить в водовороте. Эвелина жадно рассматривала бывшего супруга – жёсткая линия губ, волевой подбородок, взгляд – тоже жёсткий и равнодушный, чужой.

Стиснув зубы, наблюдала, как Кристэн вошёл и начал расстегивать пуговицы камзола. А вот движения его – все знакомые, до ужаса, до боли родные. Камзол полетел на лавку, рядом с пальто Эвелины и когда любимый развернувшись, окатил её безразличным взглядом, поняла – она не сможет противостоять бывшему супругу. Как бы она не старалась, как бы ни распаляла себя – не устоит, не выдержит. Слишком мало времени прошло после их расставания, и слишком сильна была любовь, которая уже не приносила радости и эйфории, а только разъедающую душу боль.

Собрав последние крохи храбрости, Эвелина указала на сложенный листок, уголок которого заметила в кармане брюк Кристэна:

– Я вижу – ты уже в курсе моего потенциала. И что теперь? Потащишь меня обратно? Ты же понимаешь, что даже если вынудишь меня вернуться, я никогда не буду служить твоему роду.

– Кто знает, – цинично усмехнулся Кристэн: – как сложится твоё будущее. Я тоже когда-то был уверен… хотя, это уже не важно, не так ли, Эви-и-и, – с издевательской насмешкой Кристэн вытянул имя Эвелины, наблюдая, как она, закипая, начала часто дышать, как прикусила губу и, поняв, что его дико возбуждают эмоции бывшей супруги, резко отвернулся.

– Для начала должен отметить, что твой потенциал не остановился на определённой отметке и продолжает расти, – Кристэн, говоря всё это, поднял глаза и натолкнулся в зеркале на хмурый взгляд Эвелины. – Поэтому что-то решать относительно твоего будущего сейчас не имеет смысла. Первое, чем мы займёмся – тренировками.

– Тренировками? – удивлённо повторила девушка.

– Ты верно услышала, – Кристэн развернулся и сложил руки на груди. – Ты в курсе, что существуют эфиррии, которые не могут совладать со своим даром, не могут управлять им? По твоему недоумению, понимаю, что не знала. У таких эфирриев вытягивают дар, не опустошая, а просто ослабляя их, и запечатывают с помощью неразъёмных браслетов. Чаще всего это случается с теми, в ком дар проснулся слишком поздно. Так что я должен понять – сможешь ли ты управлять эфиром. И кстати – почему ты до сих пор не переоделась? – Кристэн вопросительно выгнул бровь, приводя девушку в замешательство.