Суки решили поиграть. Тогда все будет по моим правилам.
Жму на тормоз, когда вижу знакомый ангар, перед которым простирается огромное поле. Бросаю руль и выхожу на улицу, втягивая в себя колючий морозный воздух. Смотрю на мелкую россыпь камней, покрытых снегом, и чувствую у себя на сердце такую же тюрьму. Сколько раз я приезжал сюда, чтобы привести голову в порядок после очередных разборок? Не сосчитать. Я смотрел на потрясающе красивую природу вокруг и забывал, кто я и что только что сделал. Забывал, скольких людей по моему короткому слову пытали и избивали до смерти. Смотрел и забывал о том, что я по уши в дерьме. Что я больше не способен чувствовать что-то чистое, светлое и всепоглощающе сильное. Каждый раз я находил себе оправдание. Каждый раз, пока в моей жизни снова не появилась Тиф. Со своим острым языком, живым умом, невероятной красотой и потрясающими глазами. Не знаю, в какой момент своей жизни после нашей встречи я понял, что живу в бреду и в постоянной гонке. Все, чего я хотел с ней - спокойствия и безопасности. Но я не дал Тиффани ни того, ни другого.
Чувствую, что больше не один. Колючее дыхание оседает на моей щеке.
- Не стоило ехать за мной.
Мой собственный голос хрипит, словно я молчал не несколько часов, а несколько суток. Краем глаза замечаю пачку сигарет, протянутую Каримом, и медленно вытаскиваю сразу парочку.
- Я не хочу, чтобы ты наломал дров.
Молчу. Просто делаю глубокую затяжку и чувствую, как никотин наполняет лёгкие. Заволакивает каждый миллиметр сознания, но не расслабляя, как обычно, а загоняя в какую-то бешеную какофонию воспоминаний, звучащих из глубины тарабанящего как сумасшедший молот сердца.
"Когда развернулась девчонка, как-то резко и рвано, меня выщелкнуло. От глаз ее просто снесло. Мы стоим друг от друга на расстоянии примерно в пятнадцать футов, а жёлтая радужка зрачка по центру воспаленных белков светит, словно долбаное солнце. Смотрит с каким-то затаенным недоверием. Губы поджаты, нос вздернут, щеки бледные, будто откинулся не папаша, а она. Веду взглядом вниз, остановившись на бесформенной вязаной тряпке, черным пятном повисшей на груди и не дающей оценить фигуру новоиспеченной сиротки сверху. Снова возвращаю внимание к женскому лицу, подмечая для себя один факт: я помню ее нескладной прилипалой, коей она была в восемь лет, а сейчас же передо мной привлекательная женщина. Хоть и выглядит лет на шестнадцать.
- Выросла, заноза. Красивая стала."
Пульс то прерывается, то разгоняется, как на американских горках. Сигарета тлеет в пальцах, а я никак не могу перестать видеть и заново проживать картинки такого недалёкого, но самого значимого прошлого.
"... сейчас я смотрю на крохотную девчонку, согнувшуюся пополам, и меня разматывает. Дичайшие всполохи неудержимой ярости разгораются в пожары Калифорнии, когда я вижу ее лицо, покрытое фиолетовыми гематомами. Плоть воспалилась и опухла, уродуя красивую кожу. На выглядывающем запястье отчётливо проглядывается синяя пятерня, дающая понять, как сильно Тиффани хватали за руки."
Вдох. Выдох.
Вдох. Выдох.
"Тиффани стоит у окна, держа в руке бокал с шампанским. Девушка слышит, что больше не одна. Медленно оборачивается, прожигая меня незнакомым взглядом, и ловко опустошает содержимое стеклянной посуды. Ее глаза светятся неподдельным интересом, перемешанным с непринятием. Наклоняю голову, рассматривая откровенное декольте, когда Тиф молча опускает пальцы на единственную пуговицу и расстёгивает ее, позволяя полам пиджака распахнуться."