Я глубоко вздыхаю, чувствуя, как опять во мне разгорается раздражение.

– Видишь, приятель, вот почему моя теория о путешествиях во времени лучше, – встревает Беккетт. – Согласно моей модели, ты бы вернулся в прошлое и велел себе не подниматься с ней наверх. Как я всегда говорю, карма закрывает дверь, а судьба распахивает окно.

– Да хватит уже, – умоляет Шейн. – У нее даже имя по-другому пишется.

– Правописание переоценивают. Так вот, если допустить, что время и пространство линейны…

Шейн тыкает в него пальцем.

– Еще одно слово на эту тему, и я в прямом смысле опрокину пиво тебе на голову.

– Дружище, с тобой никакого веселья.

Шейн поворачивается ко мне.

– Кстати, я тут понял, что решение твоей проблемы с Гарретом Грэхемом прямо перед тобой.

Хоть одна хорошая новость.

– Да?

Он широко и довольно улыбается.

– Джиджи Грэхем.

Я свожу брови, не понимая, к чему он ведет.

– И что с ней?

– Приятель, дочка этого человека учится с тобой в колледже. Ты без проблем можешь наладить контакт. Поговори с ней.

– И что я скажу?

Друг пожимает плечами.

– Попроси замолвить за тебя словечко.

– Ну, это вряд ли.

Шейн тут же подозрительно сощуривается.

– Почему? Что ты ей сделал?

Беккетт в ответ фыркает в свое пиво.

– Да ничего я не сделал.

– Тогда просто будь собой.

Теперь Бек уже открыто хохочет.

– Как скажешь. – Я встаю с дивана. – Буду наверху.

Оставляю их в гостиной и поднимаюсь к себе, где тут же бросаюсь на кровать и хватаю ноутбук.

Как и вчера, после возвращения домой с катка, я ищу более подробную информацию о молодежном лагере Грэхема и Коннелли. Вот только эту тему я уже успел полностью изучить, так что пришло время другого поискового запроса. Благодаря Шейну теперь у меня в голове засела идея с Джиджи.

Мне удается наскрести кое-какую информацию о ее главных достижениях, но информации мало и она чрезвычайно разрозненная. Студенческий хоккей куда меньше освещают по телевидению, чем НХЛ, а уж найти хоть что-то о женском студенческом хоккее практически невозможно. Получается отыскать видео одной игры с прошлого сезона, матча в плей-офф между Брайаром и Йелем. Его полностью показывали по одному из местных спортивных телеканалов, и, к счастью, кто-то додумался загрузить его в Сеть.

В какой-то момент в кадре появляется Джиджи, сидящая на скамейке. Наблюдая, как ее сокомандницы успешно отбиваются в меньшинстве, она всем телом подается вперед, и в серых глазах пылает такой огонь, что чувствуется даже через экран. У меня закипает кровь. Не могу удержаться, начинаю гадать, какова она в постели. Такая же огненная или нет.

В ней есть какая-то яростная сексуальность. Есть что-то манящее в том, что она выбрала тот вид спорта, где нужна максимальная физическая сила. Силовые приемы в женском хоккее запрещены, но это не отменяет того, что для такого спорта нужна мощь. Кроме того, в итоге все сводится к битве мозгов. Все дело в тактике. Я думаю о том, как нейтрализовать оппонента, не контактируя с ним, как сделать так, чтобы он потерял шайбу, и соображаю, как надлежащим образом изменить собственную манеру игры.

Это совершенно особая игра, даже если отбросить в сторону ее суровость и тот факт, что игроков периодически швыряют о бортик катка. И Джиджи хорошо играет. Техника у нее потрясающая. В ее движениях ощущается грация. А клюшкой она владеет просто божественно.

К третьему периоду «Брайар» опережает соперников на три гола, и для линии Джиджи задача на этот вечер выполнена. Камера показывает скамейку «Брайара». Она сняла шлем, темные волосы, собранные в хвост, стали влажными от пота. Не подозревая, что ее снимают, она стягивает резинку, цепляет ее на запястье, и волосы длинными свободными волнами падают на плечи.