— С моря погоды? — спросила я насмешливо. — Или трамвая? — уточнила, заставляя себя зайти в кабинет и хотя бы попытаться разыграть равнодушие.

— Тебя, Ляль.

Провоцировал. Специально называл именем прошлого. Хотел всколыхнуть чувства. Если бы он только знал, что для этого не нужно прилагать усилий.

Я переступила порог собственного кабинета, словно узник в пыточную камеру. У меня не было выбора. Нельзя показывать слабость и уязвимость. Нужно доказать, что прошлой меня больше нет! Есть взрослая, самостоятельная женщина, и ей плевать на появление бывшего.

Я положила сумочку на стол и жестом попросила Сизова встать.

Мужчина хмыкнул, но исполнил мою просьбу. Встал так, чтобы пришлось просить вновь отойти. Буквально в шаге от меня.

— Как ты вообще сюда попал? — спросила я, вскидывая голову и смотря ему в лицо.

Все как тогда…

Терпкий аромат парфюма. Тяжелый. Запоминающийся. Смуглая кожа, контрастирующая с белоснежной рубашкой. Светлый костюм. Как и не было тех пяти лет… но они были. Было предательство, боль, слезы, злость, бессонные ночи, первые зубки, шаги, слова, карусели, стихи к утреннику, разбитые коленки… Столько всего случилось за это время. Мой мир изменился, а вот Сизова, скорее всего, остался прежним. Циничным и жестоким.

— Я хорошо знаком с владельцем здания, — без стеснения заявил он. Хотя о чем это я?..

— Ясно. Могла бы сразу догадаться, что тебе помогла не наша уборщица Надежда Васильевна.

— Лиз, — он взял меня за руку.

— Не смей меня трогать! — выкрикнула я отшатываясь. — И выйди из-за стола. Клиентское кресло здесь, — я ткнула пальцем, указывая место. Как же быстро он добился от меня эмоций! — Если тебе нужно оформить доверенность, дарственную, заверить что-то, будь любезен, дождись начала рабочего дня. Еще пять минут, — я пыталась говорить, будто мне все равно.

— Я хотел просто поговорить.

— У меня нет времени на пустую болтовню. Я на работе.

— А если у меня очень важный разговор? — спросил он, доставая из кармана пиджака копию свидетельства о рождении и протягивая ее мне.

— Что это? — спросила я, догадываясь, что сейчас в руках Сизова — на бумаге копия документа моей дочери. Я не ошиблась, он заинтересовался ею при нашей встрече.

— Свидетельство о рождении Ирины, — ответил он официально.

— И?..

— Ну раз ты не задаешь вопрос, зачем оно мне, то прекрасно понимаешь, что я хочу спросить.

— Нет. Не понимаю, — я придерживалась за спинку кресла. Ноги превратились в кисель.

Мужчина испытующе на меня смотрел, словно пытался прочесть мысли.

— Девочка моя? — спросил он, не отводя от меня взгляда.

— Ты о чем? — я изобразила непонимание, молясь всем богам, чтобы не рухнуть под ноги Сизову.

— Ира моя дочь?

Легкие жгло от нехватки кислорода. С начала разговора я не могла сделать полноценный вздох.

— Нет. Ира не твоя дочь, — мне удалось ответить спокойно, даже безразлично.

— Не ври, — Слава хотел подойти ко мне, но я опередила его действия. Поставила между нами кресло.

— Я не вру.

— Ты изменилась, Ляль. Но вот врать по-прежнему не умеешь. У тебя горят уши.

— Это какой-то новый метод определения лжи? — я изогнула губы в ироничной улыбке. По крайне мере, я надеялась, что именно так она и выглядит, а не жалко и затравленно.

— Старый. Кончики ушей выдавали тебя всегда.

Он вновь пытался вернуться к прошлому. Открыто говорил, что знал меня. Но я не доставлю ему удовольствия, не стану вспоминать вместе с ним.

— Ирина не твоя дочь, — повторила я. Ложь давалась мне тяжело. В голове я сотню раз репетировала разговор со Славой, и мои слова выглядели убедительными.