Когда мы начали встречаться, Эдик просто задарил меня. Привозил сумочки, блузки, духи и кучу разной помады, хотя терпеть не мог, когда я красилась… А однажды подарил перчатки. Роскошные кожаные красные перчатки. Они были до того хороши, что я даже спросила: «А разве их можно носить?»

На произошедшие изменения в семейном статусе Стрельцова высокое футбольное начальство отреагировало весьма своеобразно. Разбирая на совещании рядовой товарищеский матч сборной с Румынией, начальник управления Антипенок со скрытой угрозой заявил:

– Мы узнаем о том, что перед этой ответственной игрой Стрельцов женился. Это говорит о слабой воспитательной работе в команде «Торпедо»!

– Так на результат-то женитьба вроде не повлияла, Валентин Панфилович, – робко возразил чей-то голос.

– А могла бы и повлиять! – отрезал Антипенок.

– И гол Стрельцов забил. А какую голевую передачу отдал!

– Вопрос не в этом. Почему ни мы, ни клубное руководство ничего не знали?

– А что, обязаны были знать?

– Да! Вы, каждый из вас, сегодня не принадлежите только самому себе. Вы защищаете честь нашей Родины!

– И что теперь, Стрельцову разводиться?

Вопрос повис в воздухе…

Эдик отмалчивался и даже самому себе не позволял глубоко копаться в своих душевных порывах, заставивших его решиться на столь ответственный, в общем-то, шаг – женитьбу. Зыбкая юношеская влюбленность? Конечно, не без этого. Но еще какая-то неясная зависть, которая то и дело возникала, когда он поглядывал на своих уже остепенившихся товарищей. Ему тоже хотелось поскорее стать взрослее.

Иногда, оставшись наедине с самим собой, он ясно видел как бы живые картинки, словно в кино.

Вот он, усталый после игры или тренировки, чуть-чуть под хмельком, возвращается домой. И на пороге его встречает не мать, а жена. Ну, пусть Алла. Помогает раздеться, провожает в ванную, потом зовет на кухню.

– Так, и что у нас сегодня на ужин? Макароны? Могла бы хоть картошечки поджарить, что ли… А, по-флотски? Тогда другое дело. Давай…

Или вот. После первомайской демонстрации звонят соседи Ивановы:

– Ну что? Вы к нам? Или мы к вам?..

И семейная пара Стрельцовых не спеша спускается на второй этаж. В руках у Эдика цветы. Дверь у соседей нараспашку. Дом полон гостей, стол уже накрыт. Ох, эти Ивановы, хитрецы!..

Букет – очаровательной хозяйке. И Кузьма громко говорит:

– Все, остальных опаздывающих не ждем! За столом знакомиться будем.

Эдик вежливо предлагает соседке слева – конечно, Алле:

– Разрешите за вами поухаживать? – и накладывает ей в тарелку винегрет – главное блюдо праздничного стола.

А со всех сторон гремит музыка. С улицы – бравурные марши духовых оркестров, из репродуктора:

Ты сегодня мне принес Не букет из алых роз, Не тюльпаны и не лилии.

Ландыши, ландыши – Светлого мая привет. Ландыши, ландыши, Белый букет.

Алла вполголоса говорит мужу: «Великанова, безусловно, гениальная певица. Всех забудут, а она останется». Он соглашается…

А утром жена после завтрака – любимой яичницы с кусочками помидоров – провожает Эдика на тренировку, проверяет сумку, ничего ли не забыл…

– Ты когда будешь?

– Ох, не знаю.

– А вот ты знай: во сколько бы ты ни пришел, я всегда буду тебя ждать…

Вот они вдвоем в кино на последнем сеансе… Ну и так далее.

Но, став семейным человеком, Эдик не почувствовал в себе никакой потребности менять свои привычки, образ жизни, круг общения, а главное – искренне не понимал, зачем ему это все ломать и кому это нужно. Только одной Алле, что ли?

Возвращавшегося после игр в других городах, сборов, а особенно после зарубежных поездок Стрельца молниеносно окружала, брала в плотную осаду разношерстная компания друзей и совершенно малознакомых людей, подруг, случайных приятелей из гнусной рыбьей породы «прилипал».