Стрельцов с уважением посмотрел на своего спасителя:

– А ты, вообще, кто?

– Я? Следователь Мытищинской районной прокуратуры Максим Иванников.

– Тогда понятно… А футбол любишь?

– Не то слово. Обожаю!

– Завтра у нас игра с «Локомотивом», будешь?

– Увы, – состроил скорбную гримасу Максим, – билетов не достал.

– Не беда! – Эдик достал из кармана два билета и протянул ему: – Держи! Только обязательно приходи. Я тебя буду высматривать.

Иванников подкатил к Мытищинской прокуратуре и прикинул: до Мячкова сущая ерунда осталась.

– Показывай, где твоя база?

Когда прощались, он вдруг спохватился:

– Постой, а как же твоя машина? Она же там, в заторе, осталась…

– Да не волнуйся. Ерунда! Я ключи в замке специально оставил, орудовцы куда-нибудь на стоянку отволокут. Найду. До завтра! Приходи, а то обижусь.

В первом тайме игра явно не заладилась. Мяч упрямо не шел в ворота. «Ничего, – решил про себя Эдик, – во втором точно забью». В перерыве он подозвал паренька из дубля, вручил ему бутылку коньяка, укутанного в газету, и записку:

– Сейчас пойдешь в дикторскую будку. Отдашь Семену Матвеевичу и скажешь, что лично от меня. Он поймет.

Во втором тайме Борька Батанов сделал все, как договаривались: увел мяч прямо к угловому, а заодно и защитников. Потом сделал вид, что готов отправить навес на Кузьму. Вратарь железнодорожников опасно выдвинулся прямо в центр штрафной, готовясь отбить атаку кулаками. А Батанов – умница! – точно отпасовал на Стрельца, который ждал мяч в глубине. Обидным для вратаря «ковшиком» он мягко забросил его прямо за спину голкипера.

Тут же диктор по громкоговорителю объявил:

– Гол в ворота «Локомотива на 53-й минуте матча забил Эдуард Стрельцов!

Переждав крики и бурю аплодисментов, все тот же металлический голос всему стадиону сообщил:

– Этот гол Стрельцов посвящает следователю Мытищинской прокуратуры Максиму Иванникову.

… После игры диктор Семен Матвеевич навытяжку стоял перед разъяренным директором стадиона.

– Что вы себе позволяете, уважаемый? Что за отсебятину вы несете на весь стадион?!

– Я? Какую еще «отсебятину»? – Брови старого диктора от недоумения поползли вверх. – О чем вы, Сергей Назарович? Я с довоенных лет работаю с микрофоном и ни разу – заметьте, ни разу! – не позволил себе лишнего слова в эфире.

– А сегодня? Что это было? Какой еще следователь, которому Стрельцов, видите ли, посвящает свой гол? Это же форменное хулиганство!

– Все в соответствии с вашими указаниями, Сергей Назарович. Мне передали вашу записку. Я ее и зачитал, как вы велели.

– Кто принес? Где эта чертова записка?

– Принес кто-то из сотрудников. Кто именно, я не помню. Записку потом я, разумеется, выбросил. За ненадобностью.

– Ладно, идите, Семен Матвеевич, с богом! – махнул рукой директор. – Вижу, с вами каши не сваришь.

– Я предпочитаю шашлык по-карски, – уходя, буркнул себе под нос старый диктор. – И хорошую шутку…

9 января 1957 года в Кремле в честь героев-олимпийцев состоялся официальный прием на высшем уровне. Прикинув все «за» и «против», секретарь ЦК Екатерина Алексеевна Фурцева решила, наконец, вывести «в свет» свою 16-летнюю дочь Светлану: пора уже, жаль будет, если засидится в девках! Пора! Но на всякий случай, как бы между делом, скороговоркой обмолвилась Хрущеву: «Хочу Светку свою привести, пусть посмотрит на настоящих чемпионов. Не возражаете?» – «Да что ты, Катя! Пускай полюбуется. Радость-то общая».

После официальных речей начался фуршет. Благодаря обилию тостов прежде несколько скованная обстановка стала как бы более вольной. Фурцева подозвала председателя Спорткомитета Романова и велела познакомить ее со Стрель-цовым.