Пенни подошла совсем близко, и у него почему-то замерло сердце. Сцепив зубы, он сильнее стиснул ее руку и повел в убогую лачугу, почти скрытую кустарником.

Чарлз направился прямиком к сколоченной из досок двери и постучал условным стуком. Едва он отступил, как дверь распахнулась и на пороге возник краснолицый морской волк.

– Милорд! Какая честь! А кто?.. Челюсть Джонни медленно отвисла.

– Не важно, Джонни. Просто впусти нас, и все узнаешь. Тот отступил и низко поклонился, украдкой поглядывая на Пенни.

Взгляды присутствующих обратились на Чарлза. Многие лица были знакомы: шайка Бодинника была одной из самых маленьких в округе, но в юности он часто ходил с ними в море.

Процедура была той же, что и в Полруане: он щедро одарил их деньгами на выпивку, принял полную кружку и рассказал о своей миссии. Они тоже узнали Пенни и, почтительно кивая, охотно ответили на все вопросы.

Да, Гренвилл иногда просил их выйти в море, встретить некий люггер, стоявший ближе к французской стороне канала. Потом он брал шлюпку и плыл на свидание с каким-то мужчиной. В этом случае никто не помнил, передавал ли он что-то неизвестному.

Они подтвердили также, что Николас донимал их расспросами и утверждал, что прибыл на замену мастеру Гренвиллу. Правда, они ничего ему не сказали, да и что тут говорить? Мастер Гренвилл ни с кем не делился своими планами.

Пенни и Чарлз ушли, в полной уверенности, что Николас ничего не узнает, хотя бы потому, что и знать-то нечего.

Пенни, встав на ствол поваленного дерева, проворно взобралась в седло, и они направились в Эбби. Чарлз почти не замечал окружающего пейзажа. Мысли были заняты другим.

Они прибыли домой поздно ночью. Сонный конюх вышел во двор. Чарлз поздоровался и велел ему идти спать, а сам зажег фонарь, висевший у двери конюшни, и повел Домино внутрь. Пенни последовала за ним.

Лошадей устроили в соседних стойлах. Чарлз повесил фонарь на крюк, свисавший с потолочной балки, и они принялись за работу. Пенни расседлала лошадь так же ловко, как он, но, водрузив седло на перегородку между стойлами, помедлила и взглянула на Чарлза.

– Как же все это было организовано? Гренвилл выходил в море с контрабандистами, и там уже ждал люгер. Но откуда было известно, что он окажется там?

Чарлз нахмурился и задумчиво кивнул. Именно на этот вопрос он никак не мог найти ответа.

– Должен быть кто-то, передававший сигнал или сообщавший о месте встречи. Мы еще пока не знаем, кто это.

Набрав горсть свежей соломы, Пенни принялась растирать кобылу.

– Значит, придется продолжать наблюдение.

Они задали лошадям корму, и Чарлз подошел помочь Пенни закрыть дверцу стойла. Она в этот момент как раз выходила: кобылка переступила с ноги на ногу, задела ее крупом, и Пенни полетела вперед, прямо в объятия Чарлза.

Он поймал ее и прижал к себе… увидел в свете фонаря, как вспыхнули ее глаза. Услышал, как перехватило ее дыхание, ощутил удивление, захлестнутое волной чувственного желания, такого острого, что она затрепетала.

Ее плечо упиралось ему в грудь; его левая ладонь распласталась по ее спине, правая сжимала ее талию. Еще одно движение – и она будет в его объятиях, а если поднять глаза, их губы окажутся всего в дюйме друг от друга.

Он попытался вздохнуть и обнаружил, что даже это причиняет боль. Стиснув зубы, напрягшись, он удержал ее на месте, усилием воли отнял руки, вынудил себя отстранить Пенни и принялся закрывать дверь стойла.

Потому что не мог… боялся рискнуть… встретиться с ней взглядом. С любой другой женщиной он отпустил бы залихватскую шуточку и коварной улыбкой разрушил бы очарование момента. Но с ней он был слишком занят укрощением собственных эмоций, подавлением бушующих импульсов, чтобы думать о чем-то ином.