А почему он все еще держит меня рядом? Ненавидит, мучает, но не отпускает… Точного ответа у меня нет, есть только неясные догадки.

- Невероятно красивая! Как ты ее назовешь? – спрашиваю, присаживаясь рядом с дочерью.

- Виктория! Победа! – гордо заявляет кроха.

Что-то больно режет внутри.

Тори… она пришла в нашу деревню, прячась от Вадима. Так мы и познакомились.

А я в то время вышла из комы и восстанавливалась после тяжелых ранений.

Отчим играл заботливого папашу. А сам готовил для меня жуткую участь. Также как и для Виктории, которую он недооценил, приняв за одну из бедных женщин, чьи судьбы он ломал годами.

И за все эти «заслуги» его в области считали едва ли не святым человеком.

Геннадий Степанович был председателем сельсовета. Его все уважали и боялись. В его руках была власть, о которой многие и не догадывалась. К нам в деревню очень часто приезжали большие шишки, именно к моему отчиму, он им помогал, и за это получал связи, деньги, нереальные возможности.

Я же люто ненавидела и да… тоже дико боялась…

Один раз я от него вырвалась. Сбежала в другой город, как можно дальше от ненавистной деревни.

Но каким-то образом снова оказалась в проклятом месте, во власти отчима, еще изрезанная, едва живая. До сих пор не понимаю, кто нанес мне удары ножом и кинул в реку в нашей деревне.

Ведь последнее что я помню, я находилась за сотни километров от злосчастного места.

Но тогда ослабленная, я снова оказалась в доме этого страшного человека. Он оплатил мое лечение, и снова на всю округу прослыл благодетелем.

Еще не встречала человека, который бы так искусно умел пускать пыль в глаза.

Что ж больше Генка никому не причинит вреда. Я подожгла его вместе с подельниками.

Тогда я просто не видела другого выхода.

9. Глава 9

Мой отец погиб сразу после моего рождения. Пошел на охоту в горы и его загрызли дикие звери. Такова официальная версия. А как потом рассказал мне Генка, он просто устранил конкурента. Ему нужна была моя мама, как личный трофей. Она в свое время выбрала моего отца. Вот Генка и не успокоился, пока не заполучил ее.

А став ей мужем, он всячески издевался. Мстил ей… пока в итоге не избавился.

Как сейчас слышу взволнованный мамин голос:

- Прячься, родная, в чулане. Сейчас придет… папа, - а мне всего пять. Я мало что понимаю, но точно не могу считать этого человека отцом.

Но Генка требовал, чтобы я его так называла. А мать должна была меня учить. Мама всегда его слушала, боялась пойти наперекор. Но когда никто не слышал, по большому секрету рассказывала мне, каким замечательным человеком был мой настоящий отец.

Я мчу в чулан. Накидываю старую куртку. Позже я узнаю, что это старая курточка принадлежала моему папе. Вот почему мне казалось, что эта пропахшая плесенью вещица меня защищает и делает невидимой.

Закрываю уши, но все равно слышны нечеловеческие крики, душераздирающие, леденящие кровь, мне жутко страшно, не шевелюсь, едва дышу. Ночью за мной приходит мама и ведет меня в дом. Она дрожит, всхлипывает и пытается меня успокоить. У нее на лице и руках синяки…

Страшно подумать, но я не помню свою мать без синяков. Она постепенно превращалась в тень, боялась любого шороха. Но при этом продолжала дарить мне любовь, пыталась сделать все, чтобы у меня было нормальное детство.

Пока она была жива, Генка особо на меня внимания не обращал. Я старалась не крутиться у него под ногами. И при маме это срабатывало, у него было над кем издеваться.

А вот когда мамы не стало… отчим заметил, что я сильно похожа на мать, нашел черты моего отца. Вот тут уже нельзя было спрятаться в чулане. Генка взвалил на меня всю работу по хозяйству. Естественно маленькая девочка не могла справиться с огородом, многочисленными животными и делами по дому. Придраться Генке было к чему. И за свои «проступки» ночь я должна была провести в углу стоя на гречке.