Он рассуждал довольно трезво. К тому же Руслан говорил, что как только на Сурового было совершено покушение, кое-кто уже пытался использовать это в свою пользу. Брат из приёмной семьи урегулировал ситуацию. Но это не значит, что можно расслабиться и ничего не делать. 

Суровый опасался, что к нему могут подослать наёмных убийц, открыто или под видом медицинского персонала. По этой причине, как только он пришёл в себе, потребовал себе оружие. 

Так спокойнее. 

Если кто-то попытается сунуться к нему, он будет действовать на опережение и прикончит наглеца без всяких сожалений. 

Однако сейчас пистолет зудел под пальцами от другого. 

— Так что с Настей?

— Дома сидит. Тихая. 

— Дома, значит. И ни на какую прогулку ты её не вытаскивал, — отчеканил по слогам Суровый. 

Руслан занервничал.

— Лапы свои к девке не тянул, — продолжал Суровый. 

Он ощутил, как сильно и быстро забилось его сердце и ускорился пульс. Во сто крат. Не меньше. Перед глазами зарябило, но и помогло сконцентрироваться на фигуре брата, застывшего возле окна. 

Суровый яростно смотрел на Руслана. 

Он знал, что тот солгал, укрыл часть правды. 

Суровый рассматривал все варианты, в том числе и тот, что брат может пойти против него. Когда Руслан активно взялся за дело, Суровый приказал проследить и за ним тоже: куда ездит, что делает, с кем общается. 

Каково же было его удивление, когда на телефон Сурового пришёл отчёт об одном из вечеров Руслана.

На фотоотчёте было видно, как Руслан прокатился с девчонкой, его — Сурового, девчонкой вдоль набережной и зарулил в одно из кафе. Ужин. Прогулка. И, как логическое завершение этого вечера, стали попытки облапать девчонку на парковке.

Наблюдатель был лишь наблюдателем. Его работа была фиксировать происходящее, не вмешиваясь. Но Суровому, рассматривающему фотоотчёт, захотелось невозможного: отмотать плёнку назад и приказать вмешаться. 

Руслан давил на Настю. Был виден её страх и слёзы. 

Может быть, она заигралась где-то и по-настоящему была причастна к ограблению, но мутить интрижку с Русланом не собиралась. 

Благо, братец отстал. Видно же по фото, что напирать не стал, и потом держался на расстоянии. 

Но что происходило за стенами дома Руслана?

Этого Суровый не знал. 

— Послушай, — выдохнул Руслан. — Если ты о прогулке, то я всё могу объяснить. 

— Объясни. Я тебя охотно послушаю.

Суровый едва шевельнул правой рукой, лежащей поверх простыни, подавая знак Руслану подойти ближе. И, как только брат шагнул в сторону кровати, Суровый приподнял левую руку и выстрелил. 

В воздухе раздался хлопок. Глушитель работал отменно. Меткость, кажется, тоже ещё не подвела. Руслан скорчился от боли, негромко вскрикнув, и зажал пальцами правой руки левое плечо. 

— Ты что палишь в меня, а? Ты же меня не выслушал! Это была проверка! — зашипел яростно Руслан. — Твою же… Ты меня подстрелил!

— За дело. Ты мне солгал. Какая ещё проверка?! Что ты несёшь? Ты лапал девчонку! Я видел. Проверял, даст ли она тебе? Меня настраиваешь против неё, а сам к ней клеишься!

— Проверял, блин, да! Сармат, прежде чем палить, выслушал бы! — Руслан скривился от боли. — Давно не получал огнестрел.... Печёт! 

— Мы в больнице. Тебе быстро окажут помощь. Но только после того, как я решу, что ты этого стоишь. 

— Ты ничуть не изменился. Не растерял хватку! — произнёс Руслан с одобрением, чуть скривившись от боли. Прикрыл глаза и выдохнул. — Да, я подкатил к ней. Не как к бабе.

— За задницу ты её трогал, разумеется, не по-мужски, — клокоча от ярости произнёс Суровый.

— Говорю же, проверял. Ну, не нравится, мне эта ситуация… Дело с концами в воду. Убытки колоссальные! А виновница якобы не при чём и даже не наказана.