Вот только книги больше не было, моей любимой, ставшей понятной только тогда, когда я выросла, книги с гордым названием «Кодекс магов».

– Почему вы плачете, Рада Канпе? – спросила меня Тэкэра Тошайовна.

И только теперь я заметила, что все члены комиссии всё так же молчат и внимательно смотрят на меня. Кто-то наклонился вперёд, как немолодая женщина с пышной, длинной и совершенно седой косой, а кто-то, как мужчина с орлиным лицом, – откинувшись на спинку стула и сложив на груди руки.

– Я не плачу, госпожа ректор, – ответила я с поклоном и взяла себя в руки. – Просто… трудно вспоминать.

Профессор Яцумира осталась единственной, кто сохранил бесстрастное выражение на лице в тот момент. Ну, а может, мне только казалось, что остальные преподаватели смотрели снисходительно на проявившую слабость адептку.

– Ну хорошо, Рада. Подожди, пожалуйста, за дверью, мы тебя позовём, когда решим, как с тобой быть.

Я кивнула и, смотря себе под ноги, вышла за дверь. Высокая тяжелая створка с ручкой, отполированной тысячами прикосновений человеческих рук, закрылась за мной. Я перевела дух и закусила губу – кажется, я провалилась.

Нельзя мне вспоминать о маме, ох нельзя! Я тысячи раз окончательно решалась на это и снова, и снова возвращалась к воспоминаниям. И сейчас я не смогла отогнать образ матери, какой она сохранилась в моей памяти – немного шальной, с растрепавшимися волосами, в мятой камизе и немного вкривь одетых панталонах, жадно пившей воду из ковшика, отчего по её подбородку и шее текла вода.

– Радость моя! Иди ко мне! – я обнимала её, присевшую мне навстречу, пахнущую чужим, каким-то грубым запахом чужого пота. – Ты будешь жить лучше, чем я! Обещай мне!

Я кивала и смотрела в её лицо, уставшее, хоть и было раннее утро, с темными кругами, с покрасневшими глазами, гладила её по щекам.

– Да, мамочка, конечно!

– Обещай, что будешь счастливой!

– Обещаю, мамочка!

И теперь, стоя под высокой дверью в огромную классную комнату, где полукругом возвышались парты, ряд за рядом, где от самого тихого слова шло эхо, отражаясь от высоких стен и потолков, где передо мной сидела комиссия, решавшая брать меня на учёбу или нет, я понимала, что теперь решается моя судьба. И куда она решится, я вовсе не была уверена. Я даже очень сомневалась, что наша с мамой мечта может сбыться, а я выполню своё обещание жить лучше, чем она, и стать счастливой.

Я точно знала, что к отцу не вернусь, а вот куда подамся, если в Академию не возьмут, не думала. Не хотела думать.

Смотрела с тоской на редких в такой ранний час адептов, на высокие потолки светлых коридоров, на окна в два человеческих роста, на соседние здания Академии, что видны были за ними, и просто ждала, ни на что не надеясь.

Дверь распахнулась сама, и изнутри послышалось:

– Адептка Канпе, зайдите!

Я уже шагнула в аудиторию, и только потом поняла, что меня назвали адепткой. Пришлось призвать привычную маску ледяной холодности, чтобы не разреветься как маленькая прямо здесь. Госпожа ректор смотрела на меня совершенно ничего не выражающим взглядом и повторила:

– Адептака Канпе! Вы зачислены на второй курс Академии по направлению общей магии.

Профессора Яцумиру перебил мужчина с орлиным носом, глядя так строго, что в груди у меня похолодело:

– Прошу уточнить: с возможностью перевестись на боевое отделение в случае, если будут показаны отличные результаты в учебе.

Я глянула на ректора. Она медленно кивнула. А орлиноносый добавил:

– И зайдите через две недели ко мне на факультет, я вам назначу время, чтобы вы могли продемонстрировать уровень владения рукопашным боем.