И так это звучало, так звучало… будто и не называл он меня радостью, как я того требовала, но все равно получалось так, как хотел он.

Я же запретила! Я же сказала, что не позволяю! Из-за этого готова была вцепиться ему в лицо. И так повторялось при каждой нашей встрече.

Это и ещё одно.

Каждый наш короткий разговор при очередной встрече он заканчивал какой-нибудь шпилькой вроде «Ну что же ты так всегда краснеешь в моём присутствии?». А вчера вот, оглядев меня с ног до головы, сказал: «Красивая причёска! Приятно видеть, что ты готовилась к нашей встрече, прихорашивалась» и провел по моему лицу рукой, убирая волосы, выбившиеся из маленького низкого хвоста, что я носила, как когда-то носила и моя мама.

А у меня не было никакой причёски! И не прихорашивалась я для него!

И только я открыла рот, чтобы выразить своё возмущение, как он просто развернулся и ушел. Просто ушёл! Ушёл, когда мне было, что ему сказать, и не только сказать, но даже было что проорать!

Конечно, я с ним не переставая разговаривала в своих мыслях день за днём. Каких только убийственных слов и оскорблений не придумывала, чтобы стереть эту его улыбку, чтобы запихнуть все эти словечки обратно ему в глотку, чтобы он заткнулся и больше не лез ко мне со своими глупостями!

А вот вчера мы, я и Ариша, столкнулись с их большой компанией.

Зиад, как и всегда, был центром всей этой немалой, как по мне, ватаги. Ребят вокруг братьев было человека четыре-пять, и все они что-то обсуждали, потому что говорили эмоционально, громко и одновременно. Только Джавад, как и всегда, шел молча и был задумчив. Зиад тоже не улыбался, хотя и разговаривал сразу с двумя товарищами. Это было необычно и даже удивительно – красавчик Зиад, который не улыбается. Он внимательно слушал, поворачивался то к одному, то к другому из говоривших, что-то переспрашивал, хмурил брови.

Я, заприметив компанию ещё издали, напружинилась, готовясь отбивать словесные атаки, вести пикировки и прочие устные военные действия. Но ребята прошли мимо. Джавад, заметив меня, кивнул и неожиданно улыбнулся, а Зиад… Зиад просто прошел мимо, мазнул по мне взглядом и отвернулся к говорившему в это время приятелю.

Просто отвернулся, будто и не видел меня!

Это было так, будто идешь, не думая о плохом, и вдруг под ногой проваливается пол. Ты мгновенно оказываешься внизу, со сбитым дыханием, с синяками и ссадинами, болью и досадой, что не усмотрела, не среагировала вовремя, не смогла удержаться, и сидишь вот так в какой-то яме, и у тебя явная и очень крупная неприятность. Совершенно неожиданная и при этом невероятно неприятная.

После этой встречи меня полдня трясло. Я не могла понять в чем причина, но меня потряхивало так, что заметила даже Ариша.

– Что с тобой, Радка? Ты будто родного похоронила. Что-то случилось?

Что я могла ей ответить? Я думаю о парнях, и мне это не нравится? Она бы меня не поняла.

А я только и делала, что размышляла, крутила в голове произошедшее и так, и эдак, пытаясь понять тайный смысл.

Почему всегда спокойный и даже слегка хмурый Джавад сегодня мне улыбнулся, а Зиад, такой обычно жизнерадостный, улыбчивый и несдержанный на язык сегодня меня не заметил? Почему? Почему один улыбнулся, а другой не заметил?! Почему они будто поменялись местами? Они что-то обо мне узнали? Но что? Здесь хоть что-то, но очень и очень мало, обо мне знает только ректор. И она вряд ли стала бы делиться этим с простыми адептами. Тогда что? Почему?

Когда в голове, кроме вопросов, ничего нет, а они бурлят как горная река в половодье, то там ни для чего больше не остаётся места. Учиться не хотелось, я не могла ни есть, ни спать.