Соня

Закрыв дверь в палату, я отправилась в помещение, где хранятся подотчётные лекарственные средства. Нужно записать в журнал, что я взяла и для какого пациента. И оставить ампулу в отсеке для уже использованных.

Записав данные и закрыв помещение на ключ, направилась в кабинет главного. Его следует поставить в известность, что и для чего я брала, хоть и сделать это нужно было до того, как колоть препарат. Но времени у меня не было, поэтому иду “сдаваться” сейчас. Буду надеяться, что взбучки не последует.

Подойдя к кабинету, коротко постучала и, опустив ладонь на ручку двери, приоткрыла её. Глеб Семёнович на месте, что уже хорошо. Заглянула в помещение.

— Глеб Семёнович, к вам можно?

Мужчина сидел за своим рабочим столом и что-то писал. Услышав мой голос, он оторвал взгляд от документов и посмотрел на меня.

— Соня, сколько раз говорил тебе, чтобы ты обращалась ко мне на “ты” и по имени, — пожурил меня начальник.

Я на это лишь скромно улыбнулась. Глеб действительно много раз об этом мне говорил, но всё же на работе я привыкла держать субординацию. Не переходить границы начальника и подчинённой. Мне хватило бывшего моего начальника в лице господина Шестинского. Хоть и никогда черту в общении с ним не переходила.

— Вы же знаете, Глеб Семёнович, я так не могу. Всё же мы на работе.

— Хорошо. Заходи.

Я вошла и опустилась на стул напротив мужчины, который, отложив бумаги в сторону, сцепил руки перед собой. Смотрел на меня, ожидая, что я скажу.

— Что-то случилось? — спросил Горский.

— Нет, — покачала головой. — Точнее, не совсем. Я пришла вам сказать, что использовала один подотчётный препарат. Понимаю, что нужно было вас предупредить до его использования, но времени у меня не было.

Глеб нахмурился, а у меня сердце ушло в пятки, я подумала, что всё же получу за это выволочку. Но у меня правда не было времени. И если нужно, то понесу за это наказание.

— Рассказывай, что за препарат, для кого и что случилось.

Я кивнула и начала свой рассказ.

— Я была в коридоре, когда увидела Егора... Егора Свободина, — осеклась. Черт. Горский сузил глаза, внимательно на меня посмотрел, но ничего не сказал. И я продолжила: — У его мамы начались головные боли, и он попросил меня о помощи. Понимаю, что прежде всего сначала вам нужно было об этом сказать, а потом уже ставить укол. Но понимаете, времени совсем не было. После, конечно, я всё записала в журнал и оставила использованную ампулу. И потом уже пришла к вам, чтобы сказать.

Закончив рассказывать, шумно выдохнула и стала ждать слов Глеба Семёновича. Надеялась, что он всё поймёт и не будет сильно меня отчитывать.

Горский с минуту молча гипнотизировал меня, а потом откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. От его следующих слов я опешила и в шоке застыла, не зная, что ответить и сказать.

— У тебя что-то есть с этим Свободиным?

— Эм, что?!

Я не ожидала от мужчины этого вопроса. Думала, что он будет ругаться, что я сначала его не предупредила и поставила укол. Будет задавать уточняющие вопросы. Да что угодно. Но только не это. Такого вопроса я точно не ждала.

— Между вами что-то есть? Между тобой и Свободиным что-то есть?

Вот и что ему сказать? По сути-то, ничего нет между нами, но я не могу понять, зачем он задаёт все эти вопросы? Для чего они ему? Что он хочет узнать? Я не понимаю.

Вцепилась руками в колени, чтобы скрыть возникшую дрожь и волнение.

— Нет, — голос дрогнул, и сердце ускорило ритм. Сделав глубокий вдох, проговорила вновь более уверенно: — Нет. Между мной и Егором Свободиным ничего нет.