— Тая, я…

Марат стиснул кулаки.

— Не говори ничего! — выпалила я. — Просто знай, что я не хочу такой судьбы для Ильяса. Пусть он лучше растет не в большом достатке, но спокойно. Без угрозы для жизни!

— Угрозы больше нет. Дзагоева я своими руками убил. Но… — Марат выдохнул. — Легче мне на тот момент не стало, чтобы ты знала. Пришлось уехать на время, проблем было море. Тошно. Ведь я думал, что лишился тебя. А ты — вот она. Передо мной. Живая и с моим сыном!  Как так вышло, Тая? Как? — спросил напористо. — Скажи правду. Как есть, скажи! — потребовал он.

Всего на миг я испытала желание рассказать ему все, как было: об отце и о его участии в этом деле, но потом вспомнила тот рассказ о родителях Марата, о ненависти к людям в форме.

Буйный сказал, что такие на все пойдут, лишь бы своих вытащить.

Отец сделал для меня то же самое и принес Буйному немало проблем.

Вдруг Марат мог решить, что все было подстроено изначально? У меня голова шла кругом.

Как ни крути, я многое от него утаила… Могла всплыть правда о том, что и клуб знакомого Буйного разгромили после моего звонка отцу.

Я по уши увязла в этом и не захотела признаться. Побоялась, что Буйный захочет отобрать Ильяса и лишит меня права быть с ним.

— Давай не будем говорить о прошлом? Мне тяжело думать о тех днях.

Его взгляд блеснул грозно, но потом словно потускнел, Буйный коротко кивнул:

— До завтра. Не откладывай с собой в дорогу много барахла. Я обеспечу вас всем необходимым на месте.

***

В ту ночь я плохо спала, крутилась практически без сна на своей кровати.

В моменты, когда забывалась коротким сном, видела в темных, мутных миражах, как я бегу за Ильясом, и не могу его догнать, мои пальцы все время соскальзывали, мокрые от крови, и почему-то я знала, что кровь — Марата.

Эти короткие видения изматывали меня.

Очередной дурной сон заставил меня проснуться в холодном поту. Сердце колотилось, как сумасшедшее, а во рту пересохло.

Я подсветила себе темноту экраном телефона, чтобы посмотреть на сынишку. Он крепко спал, раскинув руки и ноги в стороны настолько, насколько позволяла детская кроватка.

Я встала и прошла на кухню, выпить воды.

Воздух в квартире казался густым и несвежим.

Подойдя к окну, я немного приоткрыла форточку.

Взгляд сам упал на улицу, и я заметила, что возле подъезда так и остался припаркованным внедорожник Марата.

Он, что, собирался караулить меня сутки напролет?!

Сначала я возмутилась мысленно, но потом мне стало стыдно, что я так яростно отгораживаюсь от мужчины, всеми силами пытающегося сблизиться с сыном.

Может быть, все дурное осталось в прошлом? Может быть, мне стоило довериться Буйному?

Кожа пылала. Мысли горели. Меня лихорадило.

Холод стекла, к которому я прислонилась лбом, ничуть не остудил моего жара.

Я снова посмотрела за окно и внезапно решительно пошла к двери, набросив на плечи только осенний палантин.

Пока не передумала, я вышла из квартиры, сбежала вниз по ступенькам, с грохочущим сердцем, и вышла на улицу.

Ночной холод мгновенно вгрызся в кожу, проникнув под тонкую сорочку и даже платок не спас от первых ночных заморозков.

Ноги в резиновых тапочках тоже мгновенно ощутили прохладу земли, я словно выбежала босиком.

До внедорожника было всего несколько метров, Буйный припарковал его до безобразия нагло и максимально близко к подъезду, под окнами моей квартиры.

Всего несколько метров, они пролетели быстро, но каждый из них показался пыткой — вдруг я ошиблась, и Марата в машине нет?

Но едва я поравнялась с машиной, с водительской стороны открылась дверь.