Он быстро скользнул за дверь, выйдя в подъезд. Я, заподозрив неладное, пошла следом.

— Уходи по-хорошему, или я тебе хребет через жопу вырву, — услышала я жестокую угрозу Буйного и вздрогнула всем телом от ледяного озноба, прокравшегося по позвоночнику.

Я вышла в подъезд, прикрыв за собой дверь квартиры.

На лестничной площадке кто-то снова выбил лампочку, под тапочками хрустело стекло.

Марат обернулся на звук, приказав мне:

— К сыну иди, я здесь сам разберусь.

11. =10=

=10=

Я все же смогла разглядеть, как по лестнице, спиной вперед спускался Павлихин.

Одна рука была забинтована и лежала в лубке, во второй руке у него был большой картонный пакет, из которого выглядывали венчики белых соцветий, которыми обычно украшали букеты цветов.

— Что ты здесь забыл, удод? Ноги лишние? — напористо поинтересовался Марат.

— Я же только извиниться хотел. Ничего дурного не имел в виду, — лопотал Павлихин, отступая под грозным взглядом Марата.

Буйный явно не поверил в хорошие намерения Павлихина и был так зол, словно хотел разорвать мужчину голыми руками. Хотел и… мог.

Я просто знала, что Марат мог изувечить Павлихина на всю его оставшуюся жизнь и не хотела, чтобы тихий вечер омрачился жестокой дракой с кровью.

— Марат, оставь его. Пусть уходит. Мы же хотели поужинать? — позвала я.

Буйный нехотя остановился, сложил руки под грудью, но потом сделал резкий шаг в сторону Павлихина и тот, испугавшись, взвизгнул, развернулся и побежал вниз.

Марат раскатисто захохотал.

— Ты напугал его до полусмерти! — сказала с укором.

— Ему здесь делать нечего, — отрезал Буйный. — Пошли в хату, скоро еду должны привезти.

— Только прежде нужно новую лампочку поставить. У меня есть запасная.

— Куда вкручивать?

— Вот сюда, — потянула Марата наощупь, едва различая очертания его силуэта в темноте.

— Или сюда? — хрипло шепнул он, впившись в мой рот страстным поцелуем.

При этом его руки ожили, начав сминать мое тело, трогая всюду, даже под халат проникли, потрогав меня там… Буйный налетел, как вихрь, за секунду распалив меня, и целуя, как будто хотел съесть.

Похоже, согласиться, чтобы он остался, было очень плохой идеей, подумала я, прежде чем ответить на его остервенелый поцелуй. Я не хотела отвечать ему, но такому напору было сложно противостоять и поневоле я потянулась к нему, забывшись на миг.

Это был самый жадный и самый горячий поцелуй, что у меня был за всю жизнь. Под ногами хрустело стекло, наши дыхания смешивались в одно, пока Марат целовал меня и вжимал в свое тело до изнеможения.

В чувство я пришла только услышав лязганье замков на верхней площадке. Марат тоже замер и медленно разжал объятия, поправив на мне задравшийся неприлично халат.

— Неси свою лампочку, — попросил он и отвернулся, тяжело дыша.

— Стул тоже принести?

— Зачем?

— Я всегда на стул вставала, чтобы дотянуться.

— Мне стул не нужен. — усмехнулся Буйный.

На ватных ногах я зашла в квартиру, мельком посмотрела на себя в зеркало, поправив растрепавшиеся волосы. Потом нашла запасную лампочку и вынесла Марату. Он быстро вкрутил ее, сразу же стало светло.

Буйный шагнул ко мне, замерев близко-близко. Я не могла заставить себя посмотреть на его лицо после этого безумного поцелуя, смотрела только на широкую шею и волевой подбородок с бородой.

— Я смету осколки и зайду, а тебе лучше будет переночевать… в отеле, — сказала тихим голосом.

— А что так? Боишься, что если я к тебе хоть пальцем притронусь, ты мне отказать не сможешь? — с вызовом спросил он.

— Ты и сам знаешь, что не смогу. Ты больше, сильнее, давишь на меня властью и деньгами.