Вот это уже лучше! Намного лучше!

Пытаюсь проморгаться после яркой вспышки. Глаза привыкают к низкому уровню освещенности, и удается увидеть обширное горелое пятно на камне.

– Видали, как я могу?! – оборачиваюсь к питомцам. – Чего там замерли?

Ктулху молчит. Кеша комментирует:

– Гррроза – неллетная поггода!

Хех! Юморист.

Быстро проверяю новый навык.

Стихийная магия молниевых разрядов.

Навык позволяет оперировать плетениями на основе магии воздуха со специализацией в молниевых разрядах, а также голой силой стихии.

Уровень владения – новичок.

Примерно то же самое у меня написано и про магию льда.

– Могли бы стихию воздуха целиком открыть, жмоты! – непонятно к кому обращаюсь в потолок прохода.

Ничего, до других стихий и элементов тоже скоро доберусь. А такими темпами я и архимагом стану.

Теперь осталось немного потренироваться.

Минут через двадцать я устаю и задалбываюсь. Сев на пол, прислоняюсь спиной к валуну. И то и другое поросло густым мхом. Сидеть довольно мягко и комфортно.

– Ооо… – вырывается протяжный стон, когда я расслабляюсь.

Мышцы рук очень сильно болят. Словно несколько часов непрерывно качался в тренажерном зале, после десятилетнего лежания на диване и ничегонеделания.

Как я там Кеше сказал? Боль и страдания – путь к величию?

Похоже, сам себе напророчил.

У меня за время опытов получилось дополнительно подпитать молнию маной, немного увеличив ее убойность. Но, вместе с этим, разряды стали лупить по мне еще сильнее.

Получается, хочешь сделать врагу больно – сделай себе еще больнее. Так себе расклад. Но я как-то к этому привыкаю и терплю. Так что, ничего страшного, прорвемся.

Питомцы, поняв, что их прибабахнутый хозяин больше не творит всякую опасную дичь, смелеют и приближаются.

И если Кеша, как всегда, начинает разговор со своего любимого «Жрррать?», то Ктулху забирается мне на руку. И начинает свой подъем к моей шее.

– И куда ты, друг мой сопливый, ползешь? – спрашиваю малыша, глядя на его безуспешные попытки преодолеть плечо.

Щупальца питомца вытягиваются максимум до ключицы. Но слой застывшей слизи не дает малюсеньким коготкам зацепиться за кожу. И Ктулху сползает до локтевого сгиба, после чего начинает новый подъем.

Глазки его печальные и жалостливые, а щупальца свои так и тянет, так и тянет ко мне. Не дождавшись в моей черствой душе отклика, студенистая осьминожка додумывается использовать вместо лестницы не мою руку, а валун, на который опирается моя спина.

Это оказывается дельным решением. Через некоторое время я уже чувствую, как щупальца питомца щекочут мне шею. Решаю пока ничего не делать и проследить за тем, что произойдет дальше. А дальше, когда Ктулху целиком оказывается у меня на шее, он какое-то время устраивается поудобней и тут…

– Аа! – от неожиданной, но не очень сильной режущей боли вздрагиваю. – Чего творишь, засранец?!

Срываю рукой его, почувствовав, как из-под кожи шеи вслед за питомцем вытягиваются какие-то тонкие нити. Не очень приятное ощущение. И когда он только успел их пустить в меня. Легкое онемение в районе шеи, не успев путем возникнуть, быстро проходит.

Ктулху лежит на моей ладони и обиженно пялится своими жалобными глазенками.

– Чего на меня так зыришь, студень из моллюска?! Совсем охренел?! Своего хозяина решил подчинить?!

– Убить мррразь! – тут же подрывается Кеша, гневно топорща перья на своей голове. И смотрит на сопливую осьминожку сурово. – Жарррить и жрррать!

– Вот ты достал! – взбесил меня этот недорептилоид, недокраб и недопопугай. – Все тебе пожрать надо! Грозным и смелым, смотрю стал?! Ну, на!