– Даже так? Ну… ладно. – Она помолчала, дыша в трубку. – Кажется, парень занимался большим теннисом, брал какие-то кубки. Я не увлекаюсь спортом.

– Я тоже. Кстати, какие отношения у тебя были со Слободянской?

– Профессиональные, – сухо обронила Светлана.

– Я думал, дружеские.

– Нет. Мы познакомились на презентации коллекции одного начинающего модельера. Я оформляла зал для дефиле, Ольга мне помогала. Тот модельер был ее приятелем. Она согласилась принять участие в показе его одежды за символический гонорар. Мы разговорились. Я рассказала о разводе с Артыновым, она – о своем новом ухажере. Похвасталась, что отбила его у подруги.

– У Алины?

– Как потом оказалось, да. Тогда они и рассорились в пух и прах.

– Еще бы…

– Ту историю с любовным треугольником обсуждали на всех тусовках, – добавила Светлана. – Теннисист славился неуемной страстью к женскому полу и непостоянством. У Ольги его увела какая-то танцовщица из ночного клуба. Должно быть, он до сих пор разбивает сердца доверчивых девушек. Но Алина так и не простила подруге предательства.

– Какое же это предательство? В любви – каждый за себя.

– У тебя все, Рафик? – нетерпеливо осведомилась декораторша.

– Спасибо, ты мне очень помогла.

– Неужели?

– Уверяю тебя, это не праздное любопытство.

– Надеюсь, – вздохнула она. – Давай, пока.

Грачев сунул телефон в карман и сообразил, что не успеет выйти. Автобус набит битком, к выходу не протолкнуться. Он, как всегда, зазевался.

«Может ли между Ольгой и Алиной продолжаться соперничество? – гадал он, смирившись с ситуацией. – После гибели бывшей подруги это бессмысленно. А до?»

Он опять достал телефон и набрал номер Лаврова. Связь с абонентом отсутствовала.

– Фу-ты, ну-ты!

Рафик повторил набор и услышал тот же ответ. Голову сверлила мысль о том, что Алина загорелась позировать Артынову, желая затмить Ольгу. Блистающая в картинной галерее «Венера» напоминала ей о поражении в борьбе за мужчину. В образе богини любви Ольга стала недосягаемой. И Алина решила ее переплюнуть. Смерть соперницы ничего не исправила, только усугубила.

Автобус остановился, и художник начал протискиваться к выходу. Он работал локтями, принося на все стороны извинения.

На улице стояли сумерки. Моросил дождь. Рафик поднял голову, глянул в серое, подсвеченное неоном небо и заторопился к метро. Сегодня ему не суждено было добраться до мастерской. Он бегом спустился в подземку, рассчитывая успеть в Строгино до закрытия галереи.

Грачеву повезло. Галерея еще работала, и он без промедления направился к «Венере». Огромное полотно освещали несколько настенных ламп. Опаловое тело богини купалось в их лучах. Раковина, на которой она стояла, казалась перламутровой, волосы золотились на ветру. Рафик задохнулся от восхищения и зависти.

Артынов сумел передать тончайшие оттенки света и тени, а от чувственно-нежного взгляда Венеры по телу зрителя прокатилась дрожь. Эта пленительная и развратная красавица прилюдно разделась, потому что ей нечего стыдиться. Она слишком хороша, чтобы ее посмели в чем-либо упрекнуть.

– Извините, мы закрываемся, – донесся до Грачева голос хозяйки.

– Что?.. Ах, да… минуточку…

Он наконец сообразил, зачем спешил сюда через весь город. Чтобы задать нелепый, ненужный вопрос.

– С-сколько стоит эта картина?

– Она уже продана.

– Как продана? Когда?

– Вчера. Новый владелец любезно согласился оставить ее в галерее еще на три дня. Так что любуйтесь, пока она здесь.

Рафика словно окатили ушатом ледяной воды. Продана!

– А… кто покупатель?

Хозяйка повела широкими, как у пловчихи, плечами и сказала: