– А в гараже есть бензин?

– Еще бы, сколько угодно.

– Ну тогда все отлично, мистер Вустер. Я уверен, бензин окажется не менее эффективным растворителем, чем сливочное масло.

– Нет, черт возьми, в гараж идти нельзя.

– Почему, позвольте спросить?

– Вы-то, я думаю, можете пойти, если хотите. Но мне ни в коем случае нельзя. По причинам, которые я не готов предать гласности, я предпочту провести остаток ночи в беседке на большой лужайке перед замком.

– Вы отказываетесь сопровождать меня?

– Увы, я очень сожалею.

– В таком случае, мистер Вустер, покойной ночи. Не буду больше мешать вашему отдыху. Я вам чрезвычайно благодарен за поддержку, которую вы оказали мне в тяжелую минуту. Надо нам с вами почаще видеться. Давайте как-нибудь позавтракаем вместе. Как мне проникнуть в ваш гараж?

– Придется разбить окно.

– Что ж, разобью.

Он смело и решительно зашагал прочь, а я, с сомнением покачав головой, поплелся к беседке.

Не знаю, приходилось ли вам когда-нибудь ночевать в беседке. Если нет, лучше не экспериментируйте, никому из своих друзей я бы не посоветовал проявлять любопытство. Спросите меня, и я с полным знанием дела расскажу вам о ночлеге в беседках. Насколько мне удалось установить, в подобной эскападе нет решительно ничего привлекательного. Во-первых, вы будете весь как избитый, потому что лежать невыносимо жестко, во‐вторых, холодно, но и это еще не все, главное – страшно. Вам сразу же вспоминаются все когда-либо читанные истории о привидениях, в особенности такие, где людей обнаруживали наутро хладными трупами без каких бы то ни было следов насильственной смерти, но с выражением такого ужаса в глазах, что нашедшие их только бледнели и молча обменивались взглядами, дескать, ну и дела. Все время что-то скрипит. Вам слышатся крадущиеся шаги, вы видите тянущиеся к вам со всех сторон из темноты костлявые руки. И как я уже сказал, лютый холод и боль во всем теле. Ничего гнуснее не придумаешь, и умный человек никогда не пустится в такую авантюру.

А меня ко всему прочему еще терзала мысль, что вот не хватило у меня смелости пойти с этим отважным стариком Глоссопом в гараж, и теперь я вынужден куковать в этом вонючем строении и слушать завывания ветра. Понимаете, в гараже я не только отмыл бы лицо, я бы сел за руль своего верного «Уиджена», который в нетерпении грыз удила и бил копытом, и мы помчались бы в Лондон, распевая, например, что-нибудь цыганское.

Но у меня не хватило духу рискнуть. Гараж находится в самом сердце зоны повышенной опасности, размышлял я, в секторе неусыпного обзора Ваулза – Добсона, а мне была невыносима мысль, что вдруг я встречу сержанта полиции Ваулза, ведь он непременно задержит меня и начнет допрашивать. Беседы с ним прошлой ночью вконец деморализовали меня, этот цербер на службе Закона недреманно рыщет в поисках нарушителя, он не знает ни минуты покоя и возникает перед вами из-под земли в самую неподходящую минуту.

И я остался в беседке. Перевернулся с боку на бок в сотый раз в надежде найти мало-мальски удобную позу и снова попытался заснуть.

Знаете, что меня всегда удивляет? Меня удивляет, как человек вообще может спать в таких условиях. Лично я довольно скоро распрощался с какой бы то ни было надеждой на сон, и потому представьте себе мое удивление, когда я, увертываясь от леопарда, который больно тяпнул меня сзади за брюки, вдруг проснулся и понял, что все это было во сне, среди присутствующих никаких леопардов не наблюдается, что солнце встало и день начался, а рядом на траве уже завтракает ранняя пташка, и мало того, что завтракает, но и громко оповещает об этом весь мир.