– Он любит разнообразие, – пояснил я. – Сначала мясницкий нож, потом косарь. Разносторонняя личность. Богатая артистическая натура.

– Вы так говорите, будто знаете его.

– Я не только его знаю, он у меня служит. Это мой лакей.

– Ваш лакей?!

– Некто Бринкли. Но больше он у меня служить не будет, можете мне поверить. Пусть только сначала поостынет, чтобы я мог приблизиться к нему на безопасное расстояние и объявить, что он уволен. Какая, право, ирония судьбы, если задуматься, – сказал я, ибо был настроен философически. – Вы только представьте себе: я до сих пор плачу ему жалованье. Иными словами, он получает деньги за то, что охотится на меня с мясницким ножом. Если это не жизнь, – задумчиво спросил я, – то что это?

Старикану понадобилось минуты две, чтобы врубиться.

– Так это ваш лакей? А что он делает во вдовьем флигеле?

– А он, знаете ли, непоседа! Не сидится ему на месте, вечно носится то туда, то сюда. Не так давно он приходил в замок.

– В жизни не слышал ничего подобного.

– Да и для меня это, признаюсь, открытие. Веселенькая у вас сегодня выдалась ночка, впечатлений хватит надолго, верно? В смысле, после такого не очень-то скоро захочется разных волнующих приключений.

– Мистер Вустер, я пламенно надеюсь, что ничто не нарушит однообразия моего дальнейшего существования. Сегодня мне приоткрылась трагическая подоплека жизни. Как вы думаете, на мне не осталось мышей?

– Уверен, вы их всех стряхнули. Во всяком случае, действовали вы очень энергично. Конечно, я ничего не видел, только слышал, но было полное впечатление, что вы прыгаете с утеса на утес.

– Естественно, я, как умел, спасался от этого субъекта Бринкли. Вы правы, мне сейчас просто показалось, что кто-то как будто бы куснул меня в левую лопатку.

– Да, бурная ночь, ничего не скажешь.

– Ночь поистине ужасная. Нелегко мне будет вернуть утраченное душевное равновесие. Пульс вот до сих пор частит, мне совсем не нравится это сердцебиение. Однако благодарение судьбе, все кончилось хорошо. Вы приютите меня в вашем коттедже, дадите кров, в котором я так нуждаюсь. И там, при помощи воды и мыла, я наконец смою эту отвратительную черноту.

Так, надо постепенно подготовить его к встрече с печальной действительностью.

– Эта гадость мылом и водой не смывается, я пробовал. Нужно сливочное масло.

– Масло так масло, какая разница. У вас оно, конечно, есть?

– Увы, масла нет.

– Не может быть, чтобы в коттедже не было масла.

– Может. И знаете почему? Потому что коттеджа нет.

– Я вас не понимаю.

– Коттедж сгорел.

– Что?!

– Да. Бринкли его сжег.

– Боже мой!

– Нескладное положение, с какой стороны ни глянь.

Он надолго умолк. Осмысливал услышанное, старался проанализировать с разных точек зрения.

– Ваш коттедж в самом деле сгорел?

– Дотла.

– И что же теперь делать?

Я решил, что самое время напомнить про светлую изнанку.

– Не будем унывать. Может быть, с коттеджами дело обстоит не блестяще, но что касается масла, я рад сообщить вам, что тут перспективы у нас более радужные. Сейчас его взять негде, но утром оно, так сказать, явится. Дживс принесет, как только доставят с молочной фермы.

– Но я не могу оставаться в таком виде до утра!

– Боюсь, другого выхода нет.

Он погрузился в размышления. В темноте было плохо видно, но мне показалось, что он не желает покориться, что его гордый дух бунтует. При этом он, должно быть, основательно пораскинул мозгами, потому что его вдруг осенило.

– А скажите, при вашем коттедже… там имелся гараж?

– Как же, конечно.

– Он тоже сгорел?

– Нет, надеюсь, гараж избег всесожжения. Он довольно далеко от пожарища.