– Это нехорошо, мисс Джейн.

– Хорошо, Бесси. Твоя миссис была мне не другом, а врагом.

– О, мисс Джейн, не говорите так!

– Прощай, Гейтсхед! – воскликнула я, когда мы прошли через зал и вышли в парадную дверь.

Луна зашла, кругом стояла тьма. Зимнее утро было сырым и холодным, и у меня стучали зубы, когда я торопливо шла по дорожке. В сторожке горел свет, жена привратника растапливала печь. Мой чемодан, который принесли еще вчера вечером, стоял, перевязанный веревками, у двери. Послышалось шуршание колес, извещавшее о приближении дилижанса. Пятна фонарей быстро увеличивались, прорезая предрассветный сумрак.

– Она едет одна? – спросила жена привратника.

– Да.

– И далеко это?

– Пятьдесят миль.

– Долгий путь! Неужели миссис Рид не боится отправлять ее в такую даль одну?

Дилижанс подъехал. Кучер и кондуктор велели побыстрее садиться. Мой чемодан погрузили. Я не могла распрощаться с Бесси, лицо которой покрывала поцелуями.

– Поезжайте осторожно и берегите ее, – сказала она кондуктору, который поднимал меня наверх.

– Ладно, ладно, – последовал ответ.

Дверь захлопнулась и раздался голос: «Поехали».

Так я рассталась с Бесси и Гейтсхедом и устремилась навстречу неведомому. Я очень смутно помню эту поездку. День казался нескончаемым, мы словно проехали сотни и сотни долгих миль. Мимо пронеслось несколько городов, в самом крупном из них кучер остановился, лошадей распрягли, а пассажиры вышли пообедать. Меня отвели на постоялый двор, кондуктор хотел, чтобы я что-нибудь съела, но у меня не было аппетита, и он оставил меня одну в огромной комнате с двумя каминами в противоположных концах. Прошло много времени, прежде чем кондуктор вернулся, водворил меня на место, и мы поехали дальше.

День был промозглый и туманный. С приходом сумерек я начала размышлять о том, что мы, вероятно, уже очень далеко от Гейтсхеда, потому что больше не проезжали городов. Пейзаж изменился, горизонт теперь заслоняли высокие серые холмы. Сумерки сгущались, мы въехали в долину, поросшую лесом, и, когда совсем стемнело, я услышала, как сильный ветер яростно шумит кронами деревьев.

Убаюканная этими звуками, я начала клевать носом. Я задремала, но тут почувствовала, что дилижанс внезапно остановился, дверь отворилась. Я увидела женщину, одетую как служанка. Ее лицо и платье были освещены светом фонарей.

– Есть ли здесь девочка по имени Джейн Эйр? – спросила она.

– Да, – ответила я.

Меня вынесли наружу, спустили чемодан, и дилижанс мгновенно скрылся.

Способность ясно мыслить вернулась ко мне через некоторое время, и я осмотрелась. Темнота была наполнена дождевыми каплями и шумом ветра, но мне удалось разглядеть вытянутое строение – или множество строений с многочисленными окнами, в некоторых из них горели огоньки. Я проследовала за своей проводницей ко входу по дорожке, усыпанной галькой, мокрой от дождя. Она проводила меня по коридору в комнату, где пылал камин, и оставила одну.

Я стояла у огня, отогревая онемевшие пальцы, когда в комнату вошли две женщины. Одной из них была высокая дама с темными волосами, темными глазами, широким лбом и печальным выражением лица. В руке у нее была свеча.

– Ее нужно поскорее отвести в постель, – сказала она. – Девочка выглядит усталой. Ты устала? – обратилась она ко мне, положив руку на мое плечо.

– Немного, мэм, – ответила я.

– И, без сомнения, хочешь есть. Накормите ее ужином, мисс Миллер. Ты первый раз покидаешь своих родителей, дитя мое?

Я рассказала, что у меня нет родителей. Она спросила о том, как давно они умерли, сколько мне лет, как мое имя, умею ли я читать, писать и шить, затем слегка коснулась пальцем моей щеки и произнесла: «Я надеюсь, ты будешь хорошей девочкой» и вышла, оставив меня наедине с мисс Миллер.