Взбодрившись бабским вздором (он действовал лучше порто), Листер отправилась в карету к Энн и разделила с ней обед истинных пилигримов – кусочек хлеба и полчашки холодного чая. Большего не хотелось – обеих мучила морская болезнь. Потом молчали, наслаждались вежливой тишиной давно привыкших друг к другу супругов. Энн утешалась какой-то книжицей, Анна водила глазами по неверным пунктирам мшистых скандинавских дорог, которые еще предстояло опробовать кованым железом колес и сапог. В карете было вполне уютно, и Листер решила остаться здесь на ночь – хорошенько выспаться перед трудным днем.

Не меняя сухопутных привычек, вечером она вышла на променад. Ровно 45 минут – вдоль палубы, до кормы, налево поворот, вдоль палубы до носа, налево поворот. Ее карманные часы показывали без четырех минут восемь. Но ленивое расхоложенное северное солнце, равнодушное к механизмам простых смертных, все еще забавлялось с кучевыми нерасторопными облаками. Путалось в сизых суконных изорванных фалдах, смеялось, вспыхивало лучами и по-девичьи краснело. А потом ему наскучило. Солнце сладко вытянулось пунцово-алой линией над черно-стальной бездной, завернулось покрепче в солдатские облачные шинели и заснуло.

Листер поднялась около пяти утра, растормошила подругу, помылась – «кое-как, как вообще это можно в данных затруднительных обстоятельствах». Надела платье, осмотрела вещи, дорожные сумки – все готово, ничего не забыли. Залпом осушила кружку с чаем и вылетела на палубу. «Князь Меншиков», замедлив ход, вплывал в шхеры. Впереди в прохладно-серебристой пелене теплеющего рассвета виднелся нервный сбивчивый силуэт Або, с острыми сосновыми перелесками и розовыми залысинами гранитных скал. Пароход скользил по зеркальной Балтике, тихонько танцуя менуэт, слегка кланяясь мелким и покрупнее островкам, подводным валунам и скалам. Когда до пристани оставалось полчаса, начался торжественный марш – скалы почтительно расступались, вытягивались перед «Князем» в две парадные шеренги. Слева – остров Рунсало, справа – Хирвисало. На часах – 6:20 утра. Бухнули один за другим выстрелы пароходной пушечки. Откашлявшись черным дымом, прогудела труба. Або ответил хлопками, шутливым посвистом и бегливыми искорками освеженных ливнем крыш и куполов.

С палубы город был как на ладони. Совсем близко, в устье Ауры, на гранитном мысе, – замок, Або-шлотт, со стенами, щербатыми от времени и вечной сырости, с пухлыми башенками по четырем углам. Правее, в глубине – обсерватория, когда-то гордость этого края, но теперь всеми забытая. За ней – абосский великан, крепкий осанистый кафедральный собор.

Кафедральный собор в Турку. 1814 г. К. Л. Энгель. Из собрания Финской национальной библиотеки

Отель «Дю Норд» в Доме собраний. И. К. Инха, 1908 г. Из собрания Финского музея фотографии

Пароход причалил. Англичанки сошли на суетливый берег. Энн мимоходом оценила выправку финского часового. Его стойкая оловянная фигурка, приклеенная к ружью со штыком, казалась восклицательным знаком посреди портового безумия – прибывающие, отплывающие, провожающие, торговцы, носильщики, офицеры, чиновники, коробейники, коммивояжеры, ямщики, чьи-то дети, собаки, куры. Все это кричало, визжало, толкалось и бегало. На силу протиснулись.

В отеле наскоро устроились, побросали вещи и вышли гулять. «Собор здесь хороший, красивый и большой, внутри довольно простой, а снаружи – готический, строен из красного кирпича. Он красиво расположен на возвышенности, его кирпичная башня покрыта высоким медным коробом со шпилем