На похоронах матери он с пренебрежением говорил об их маленьком доме на Романби-корт, словно эти ограничения были их виной. Когда брат сделал подобное замечание о мебели, Пруденс прямо сказала ему, что лучшие предметы были проданы, чтобы оплатить услуги врача.

И что он ответил? Что нужно лучше вести хозяйство.

Пруденс понимала, что ей тогда же следовало потребовать большего, но она так привыкла «вкладывать в его профессию», как называла это мать, что уверилась, будто ее стесненное положение не продлится долго.

Пруденс переехала сюда, в самое дешевое жилье, какое смогла найти, чтобы переждать первые месяцы траура и последний месяц учебы Эрона. До недавнего времени она довольно беспечно распоряжалась деньгами, пока молчание Эрона не начало ее тревожить.

Тоби, всегда чувствовавший проблемы, испуганно смотрел на нее и жалобно поскуливал. Пруденс не знала, был ли песик робким до того несчастного случая, когда потерял лапу, – она взяла его в дом уже хромым, – но теперь, похоже, он всегда опасался худшего. Она такой не будет. Она снова напишет брату. Эрону всегда все нужно было излагать прямо. Пруденс взяла письменные принадлежности, но Тоби, жалобно глядя, снова заскулил.

– Ты прав. Какой смысл повторяться?

Но что ей остается? Влачить существование здесь на три гинеи в месяц или открыть школу, учить местных детишек основам письма и счета, получая за это яйца, хлеб и капусту?

– Все в порядке, мисс? – весело произнесла Хетти универсальное местное приветствие.

Пруденс смахнула слезы.

– Что ты здесь делаешь, Хетти?

Женщина вздрогнула от резкого тона.

– Я просто принесла овощи, отец прислал. – Соседка держала кочан ранней капусты.

Пруденс чуть было не сказала что-то резкое о благотворительности, но воспитание и здравый смысл остановили ее. Поддержка ей сейчас ох как нужна.

– Прости, Хетти. Я просто… расстроена. Спасибо. Ты очень добра.

– Не за что, мисс. Этой весной зелень хорошо растет. – Она склонила голову набок. – Не хочу вмешиваться, мисс, но… Я могу чем-нибудь помочь?

– Где дети? – сменила тему Пруденс.

– Овощи привезла моя мама. И счастлива приглядеть за внуками. У вас плохие новости?

Пруденс хотела сказать «нет», улыбнуться, сберечь свою гордость, но правда вырвалась наружу.

– У меня нет новостей. Мой брат меня игнорирует.

– Ваш брат? Тот, что в Дарлингтоне?

– Он юрист.

Пруденс сказала это, защищаясь, и тут же поняла свою ошибку.

Хетти разинула рот:

– Тогда почему вы живете здесь?

Пруденс хотелось излить свое горе, но гордость, проклятая гордость заставила ее сказать:

– У него сейчас нет места. Он собирается жениться, и тогда у него появится дом, который отдаст ему тесть.

– И все-таки вам следовало бы жить в лучших условиях.

– Устроиться поверенным стоит дорого.

– Думаю, да, мисс. Но вы сказали, что он собирается жениться. Тогда все наладится. Они с женой будут рады вам, особенно когда появятся детки.

– Ты имеешь в виду, что они захотят иметь бесплатную няню?

– Родственницу для помощи и общения, – пояснила Хетти.

Невозможно объяснить, что для Пруденс жизнь в доме брата будет не такой веселой. Она бы с радостью составила компанию его молодой жене, некой Сьюзен Толлбридж, но вовсе не хотела быть бедной родственницей, которая за все благодарна и берется за любое дело, чтобы это доказать.

– Когда свадьба? – спросила Хетти.

Еще один пугающий вопрос. Пруденс об этом понятия не имела.

– Скоро, – сказала она со все нарастающим волнением.

Свадьба! Почему она об этом не подумала? Свадьба все поправит. Эрон должен прислать ей денег на дорогу и на покупку новых нарядов, чтобы сестра его не опозорила. Пруденс будет вращаться в высшем свете Дарлингтона, поскольку нареченная Эрона – дочь весьма преуспевающего торговца.