– Значит, ни тот, ни другая этой бумаги на стол не клал, если, конечно, они не в сговоре.

– И я так думаю, – кивнула Фролих.

– Тогда кто же это сделал? – спросил Ричер. – Кто-нибудь еще на записи есть?

– Уборщики, – ответила Фролих.

Она провела Ричера и Нигли в свой кабинет и достала из ящика стола три видеокассеты. Подошла к полкам, где между принтером и факсом стоял маленький телевизор «Сони» со встроенным видеомагнитофоном.

– У нас копии, – сказала она. – Оригиналы спрятаны под замком. Запись ведется по таймеру, на каждой кассете шесть часов. С шести утра до полудня, с полудня до шести вечера, с шести до полуночи, с полуночи до шести и так далее.

Фролих нашла в ящике пульт и включила телевизор. Вставила в щель магнитофона первую кассету. Механизм щелкнул, зажужжал, и на экране появилось тусклое изображение.

– Это вечер среды, – сказала она. – С восемнадцати часов и далее.

Изображение было черно-белым, детали прорисовывались не совсем четко, но приемлемо. Объектив камеры, расположенной за головой секретарши, полностью охватывал квадратную приемную. Женщина сидела за столом и разговаривала по телефону. Пожилая. Волосы белые. Дверь Стайвесанта виднелась в правой части экрана. Она была закрыта. В левом нижнем углу картинки светились цифры – дата и время. Фролих нажала на быструю перемотку, и движение ускорилось. Белая голова секретарши двигалась рывками, что выглядело довольно комично. Рука дергалась вверх-вниз: она то поднимала трубку телефона, то опускала ее. Вдруг в кадр влетел какой-то человек, передал пачку конвертов и выскочил прочь. Секретарша с невероятной скоростью, как машина, принялась сортировать почту. Вскрывала каждый конверт, складывала письмо в одну из аккуратных стопок, хватала штемпель, опускала его на штемпельную подушечку и ставила на письме штамп.

– Что это она делает? – спросил Ричер.

– Отмечает дату получения, – ответила Фролих. – Все документы требуется аккуратно оформить. Так делается всегда.

Левой рукой секретарша загибала каждый лист, а правой ставила штамп. Из-за большой скорости пленки казалось, что женщина сошла с ума. Дата в нижнем углу оставалась неизменной, а цифры, показывающие время, менялись так быстро, что трудно было уследить. Ричер оторвал взгляд от экрана и оглядел кабинет Фролих. Типичный правительственный офис, практически такой же, как и кабинеты, в которых он работал в армии, только гражданский – демонстративно аскетичный и будто бы с трудом втиснутый в интерьер изысканного старинного здания. На полу жесткий нейлоновый ковер серого цвета, мебель из ламината, аккуратные белые провода. Повсюду кипы бумаг высотой в фут, к стенам прикноплены донесения и распоряжения. Застекленный шкаф, на полках которого сложены инструкции, методические пособия. Окна нет. А вот растение есть. Бледное и чахлое в пластиковом горшке на столе – кажется, с трудом пытается выжить. Не видно ни одной фотографии. Никаких памятных вещей. Ничего личного, кроме разве что легкого запаха духов и тканевой, а не кожаной обивки кресла.

– Так, здесь Стайвесант отправляется домой, – сказала Фролих.

Ричер снова взглянул на экран и увидел, как счетчик времени проскочил девятнадцать тридцать, затем девятнадцать тридцать одну. Из кабинета с утроенной скоростью выскочил Стайвесант. Это был мужчина высокого роста, широкий в плечах, слегка сутулый, с сединой на висках. В руках он держал тощий портфель. Из-за быстрой перемотки двигался он со смехотворной прытью. Подбежал к вешалке и сорвал с нее черный плащ. Накинул его на плечи и помчался к столу секретарши. Резко наклонившись, что-то сказал ей и скрылся из виду. Фролих удвоила скорость показа. Секретарша дергалась и покачивалась в кресле. Цифры счетчика времени расплылись почти до неразличимости. Семерка сменилась восьмеркой, секретарша вскочила, и Фролих замедлила скорость, чтобы поймать секунду, когда она откроет дверь в кабинет Стайвесанта. И вот секретарша взялась за ручку, приоткрыла створку, сунула голову внутрь, оторвав одну ногу от пола, тут же повернулась и закрыла дверь. Пробежавшись по пространству квадратной приемной, похватала сумочку, зонтик и пальто и скрылась во мраке в дальнем конце коридора. Фролих еще раз удвоила скорость воспроизведения, цифры в нижнем углу опять замелькали быстрее, но картинка оставалась совершенно неизменной. Время мчалось вперед, но в опустевшем офисе все застыло.