— Тебе тоже интересно? — с легкой улыбкой спрашиваю я. Нормально улыбнуться пока не могу, потому что губы от натяжения снова начинают саднить и пульсировать.

— Ты же не просто так завела этот разговор.

— Одна из первых фраз в этой книге гласила: «История самых знаменитых торговых марок начиналась с, казалось бы, непреодолимых трудностей. Их владельцы терпели поражения, банкротились, но раз за разом поднимались, чтобы выстроить свои многомиллионные империи».

Хая фыркает.

— И какое это отношение имеет к тебе?

— Я тоже поднимусь, Хая, чтобы стать сильнее. Вот посмотришь: я стану сильнее каждой из девушек в этом гареме.

Я открываю глаза, и в этот момент она как раз красноречиво закатывает глаза.

— Зря ты мне не веришь. Я стану матерью детей господина Заида.

— Ш-ш-ш, думай, что говоришь, — нахмурившись, рычит она на меня. — Наш господин не может иметь детей.

— Это потому что он пытается завести их не со мной.

— Пф, самоуверенная, глупая девчонка. Ты хоть господину такого не говори. Ладно, отдыхай, а мне надо идти к Валиду, тушить пожар, который ты разожгла.

Хая пытается встать, но я перехватываю ее за руку.

— О чем ты?

Она наклоняется ко мне и шепчет:

— После визита врача господину принесли обед. Фарида принесла. Он потребовал, чтобы после обеда ты пришла и почитала ему. Почитала, Амира? Это твоя была идея?

— Моя. А как еще я могла развлечь его?

— Значит, с памятью у тебя все в порядке. Кто избил тебя?

Я поджимаю губы, несмотря на нестерпимую боль.

— Амира, мне ты можешь сказать. Почему молчишь?

— Что с ней сделают?

— Если узнает Валид, то, скорее всего, выгонят.

— И куда она пойдет?

— Все зависит от того, о ком мы говорим. Если у девушки есть семья, ее отвезут к семье. Если нет, — она пожимает плечами, — тогда не знаю. Говори, Амира. Я должна знать, кто в гареме представляет угрозу. Сегодня она побила тебя, а завтра, чувствуя свою безнаказанность, убьет кого-нибудь.

— Пообещай, что пока никому ничего не скажешь.

— Амира…

— Обещай, иначе это последнее, о чем я тебе расскажу.

— Это не тебе решать, — строго отвечает Хая, и я напоминаю себе, что с ней мне нужно дружить. Лебезить, если понадобится. Ведь если я что и поняла за это время в гареме, здесь выживает сильнейшая и самая хитрая. Остальные просто существуют на содержании господина.

— Фарида, — наконец даю ей информацию, которую она требует.

Я вижу, как глаза Хаи увеличиваются, а рот приоткрывается, формируя удивленное «о».

— Она уже три года в гареме и никогда не была замечена за жестоким поведением.

Я легонько пожимаю плечом.

— Видимо, я особенная.

Я могла бы горько усмехнуться, и внутри так и делаю, но снаружи слишком сильно саднят губы.

Хая задумчиво смотрит в сторону.

— Ладно, подумаем, что с этим делать. А за что хоть била?

— За то, что меня вместо нее отправили к господину.

— Теперь молись, чтобы Фарида не побежала к распорядительнице со своей версией произошедшего, иначе это был первый и последний раз, когда ты попала в комнату господина. Подумаем, что можно сделать. Надо будет, наверное, по-тихому убрать ее из гарема, а в этом нам поможет только один человек — Шуджа.

— А Валид? — тихо спрашиваю я.

— Ты что? Валид как раз устроит показательную порку.

— В прямом смысле?

— В самом, что ни на есть, прямом. Он требует покоя и порядка в гареме. И если они нарушаются, он жестоко наказывает.

— Может, она заслуживает порки.

— Если ты так считаешь, то я могу пересказать эту историю Валиду.

— Нет. Пока не надо. Я немного подумаю, ладно?

— Пф, подумает она. Спускайся на землю, Амира, здесь есть кому за тебя думать. Ты давай поправляйся, работы много. Я пошла к Валиду объяснять, почему господин не может получить девушку, которую снова требует в свои покои. Слишком много забот появилось, когда ты пришла в гарем, — грозно произносит Хая и, развернувшись, уходит.