Но это всегда так, силы кончаются буквально на последних шагах, куда бы эти шаги не вели. Чёт я философом становлюсь потихоньку. Зря я арабский в своё время изучать не стал. Тоже Хайяма этого Сабинкиного в оригинале читал бы. Сабинка говорила, что, если арабский знаешь, то и остальные языки из этой группы изучить не проблема.

Короче говоря, долго ли, коротко ли, далеко ли, близко, а очутились мы наконец на берегу довольно-таки широкой реки. В этой реке вода была уже мутновата и холодновата. Но небо здесь было по-прежнему синим, а солнышко жарким. Чё  ещё нужно-то? Да ничё, ёлы-палы! Жизнь прекрасна и удивительна!

Также бросилось в глаза, иначе и не скажешь, кипение жизни на этом участке сеттинга. Я с восторгом увидел чаек! Самых настоящих, с блестящими умными глазками, без всякой малиновой примеси! Они парили над водной гладью реки как маленькие белоснежные самолётики!

Я даже заорал радостно: «Чайки за кормой верны кораблююууу! А ветрам – облакаааа!» Но моя песенка тут же и оборвалась, когда одна из красавиц чаек вдруг резко спикировала вниз и с маху заглотила одну из моих сестрёнок! Я охренел…

Но ещё больше я охренел, когда наша мама вдруг ринулась на проклятую птицу и клеванула ту прямо в глаз! А потом, когда из чайкиного клюва вывалилась насмерть перепуганная сестрёнка, наша мама не успокоилась и в натуре начала эту чайку топить!

Чайка сопротивлялась, трепыхалась как подорванная, но совладать с нашей мамой не могла! «Мама! Давай, мама! Мочи её!» -орал я как ненормальный и хлопал в экстазе зачатками своих крылышек! О да! Вот это было шоу! Так я не болел, даже когда наши играли с хорватами. Ну, вы, наверное, тоже помните эту игру.

Результат там, правда, был совсем другой, не такой, как в схватке нашей мамы с белоснежной бандиткой. Да, да, маме удалось замочить паршивку! Мама мстительно держала её под водой ровно до того момента, пока эта бандитка не обмякла безжизненно и не поплыла грязной тряпкой по течению нашего нового дома, речки мира Джаммир с неизвестным мне названием…

33. глава 33

Юрий.

После случая с чайкой я стал всегда плавать у мамы под хвостиком. Стыдно мне не было. Мне было безопасно. Как-то раз на противоположный берег реки вывалили неписи. Я узнавал их уже издали. Неживьё оно и есть неживьё, как его ни рисуй.

Неписи держали в руках батоны и, отщипывая куски белого хлеба, меланхолично швыряли их в воду. Что тут началось! Мама дорогая! Как ломанулась вся утиная братия за этими подачками!

Признаюсь честно, в первый момент ломанулся и я. Уж очень захотелось хлеба, пусть и размоченного грязноватой водичкой. Но. Я себя одёрнул в последний момент. Не только себя одёрнул, но и стеной стал на пути своих братиков и сестричек.

«Нельзя! Нельзя! Это яд для ваших животиков!» -орал я как резаный. И меня послушали! Я обладал довольно солидным авторитетом после предыдущих двух случаев. Надо ли говорить, что два спасённых мною братана стали моей правой и левой рукой. То есть, правым и левым крылом, конечно.

Поэтому оба братана с одинаковыми именами Кряк стали рядом со мной плечом к плечу, не знаю, правда, есть ли у уток плечи… Короче, ни один из членов нашей семьи хлеб не жрал! А мама и не собиралась. Что я тоже записал себе на корочку. Чтобы подумать на досуге. Когда повзрослею и превращусь в солидного селезня. С синенькими пёрышками на головке…

А к вечеру несколько утят из соседних семей, обожравшиеся халявными булками, не вышли на вечернюю речную прогулку… Даа… После этого случая мой авторитет стал незыблем не только в нашей семье, но и во всём утином клане. О, я собирал огромные толпы юных уточек и селезней, желающих послушать мои умные речи!