От ужаса я вцепилась в узкий подоконник и онемела настолько, что даже перестала дышать, пока меня раскачивало из стороны в сторону. 

“Землетрясение! Беги!” - прорвалась сквозь страх мысль, но это ощущение уходящей из под ног земли настолько застало меня врасплох, что я не могла пошевелиться. 

“Дюнина! Соберись!” - одернула я себя, и моей первой реакцией было рвануть к прикроватной тумбочке, шатаясь из стороны в сторону.

Схватив все необходимое, я побежала к двери и, хотя вибрации прекратились, вылетела из квартиры как была - в пижаме, кофте и тапочках.

Я была не одна одна такая. Соседи по площадке, а также некоторые жильцы спешили по лестнице к входной двери. Несмотря на то, что земля больше не дрожала, слышался переполох, возгласы “O my god!” и “Keep walking”, и я сама бормотала про себя русские междометия, изрядно перепугавшись. Стены, еще минуту тому назад ходившие ходуном, сковывали меня, и я, никогда не страдая клаустрофобией, сейчас отчетливо чувствовала их давление. Инстинкты диктовали быстрее очутиться на открытом пространстве, а страх быть заживо погребенной под руинами нагнетал панику. И не мне одной. Люди торопились к выходу, но массового столпотворения не создавали, и я была благодарна, что в нашем доме было всего четыре этажа.

Следуя за жильцами к распахнутому выходу, я выбежала на улицу и, почувствовав свежий воздух, начала интенсивно дышать, будто мне не хватало кислорода. Не знаю, сколько прошло времени, но я, наконец, усмирила внутреннюю панику и осмотрелась по сторонам. Вроде бы все успокоилось, никаких жертв и разрушений не наблюдалось, и люди даже начали шутить, кутаясь в пледы. Сонные дети на руках родителей почувствовали свободу и сейчас веселились, а некоторые из жильцов начали разбредаться вновь по своим квартирам. 

Я же стояла посреди тротуара у дороги, в пижаме и тапочках, чувствуя, как мой ветер над головой вновь хаотично заюлил, не зная, что делать. Будто жизнь в очередной раз проверяла меня на устойчивость, выбивая почву из под ног. 

“Хватит тут изображать сиротку. Ну, тряхнуло. Нечего из этого делать трагедию”, - приструнила я себя, и, пока избавлялась от липкого состояния прострации, ко мне подошла афроамериканка лет сорока - одна из жительниц нашего дома. Она спросила, все ли у меня в порядке и не нужна ли мне помощь, и я, бодро улыбнувшись, поблагодарила ее за заботу. Судя по всему, жители Лос-Анджелеса были привычны к таким встряскам, в отличие от меня.

Едва она отошла, я машинально посмотрела на свою руку и усмехнулась, качая головой. Первое, что я взяла с собой, были не документы и кошелек, а мой смартфон и часы Нолона, которые я держала в тумбочке. 

“Надеюсь, в Долине все в порядке”, - пробежала тревожная мысль, но тут же в моей ладони завибрировал смарт, и я от неожиданности вздрогнула.

На экране высветилось имя “Дэвид”, и на смену испугу пришла тревожная улыбка - Купер не давал мне почувствовать себя одиноко в Лос-Анджелесе. 

- Ты как? - вместе выпалили мы.

- Вроде бы все в порядке, - нервно усмехнулась я, отмечая голоса на заднем фоне. - А ты как?

- Да я в норме, - отмахнулся он и, видимо, слыша посторонний гул, продолжил: - Ты на улице?

- Да. Выбежала по инерции… - проговорила я, кутаясь в кофту и усмиряя сердцебиение.

- Молодец, - похвалил он и успокаивающим голосом добавил: - Ну… Тут такое бывает. Нас тряхнуло не сильно афтершоком. Сосед уже посмотрел. Больше всего досталось Риджкресту и Лас-Вегас немного качнуло.

- И это все? А как на севере Калифорнии? - спросила я, опасаясь за Нолона и знакомых.