Только всё равно подгонял медсестру, прося идти быстрее. И пытался выяснить хоть что-то, но она тоже, как и Эмин, всё время отводила глаза и толком не объясняла ничего, твердя, что у неё другой врач. Сказала лишь, что сейчас её жизни ничего не угрожает, что все повреждения обработаны и пациентке вкололи успокоительное, поэтому сейчас она спит.
И осознание того, что по крайней мере, моя маленькая пара жива и поправится хотя бы физически, всё же давало мне крошечную, как и она сама, надежду на то, что всё исправимо. Что я смогу помочь.
А я никогда, никому не позволю больше сделать ей ничего плохого.
Когда приоткрыл дверь в палату, девочка лежала на постели сливаясь с цветом простыней. Осторожно вошёл, хотя хотел ворваться, схватить, прижать и не отпускать никогда, но ведь это может испугать. Её губы были разбиты. На виске зияла рана, пусть и обработанная, но из-под бинтов видна свежая кровь. На щеках и руках (всё остальное было скрыто одеялом) – глубокие порезы как от когтей.
У меня сердце сжалось, а руки затряслись от желания вернуться и разодрать на части тела тех, кого я недавно убил. А ещё тех, кто пока остался в живых. А потом удавиться самому…
– Элисса, – позвал тихонько, и она встрепенулась, вздрогнула, приоткрыв глаза, и тут же прижалась к стене, отодвигаясь от меня дальше.
Глава 7
– Элисса, это я, ты меня помнишь?
В её глазах застыл ужас.
– Не пугайся, пожалуйста, теперь тебе нечего бояться.
Я так в жизни ни с кем не говорил, как с ней сейчас. Слово «пожалуйста» вспоминать пришлось, так долго его не использовал. Но знал, что иначе сейчас нельзя. Видел. Чувствовал.
– Уверяю, ничего из того, что было, с тобой больше никогда не повторится.
Она молчала и снова задрожала лишь, когда я сделал первый шаг к её постели.
– Я не стану касаться тебя. Просто подойду ближе. Хорошо?
Элисса не ответила. А я сделал ещё несколько медленных небольших шагов навстречу и остановился, убеждая себя, что нельзя её трогать, хочется мне того или нет. Нельзя.
К тому же только сейчас осознал, что приехал сюда в той же одежде, в которой расправлялся с теми уродами. И прямо сейчас моя девочка видит перед собой незнакомого огромного мужика в крови. Да, это точно не начало милой романтической истории, которую рассказывают внукам. Но это полбеды.
Я испугал её. Очень.
Вот только видя её такую, маленькую, избитую, дрожащую, всё не мог найти в себе сил уйти. Как магнитом меня тянуло ближе, хорошо хоть с этим пока удавалось справится. Но внутри меня всё ещё бился страх потерять её. Хотя уже знал, что повреждений, угрожающих её жизни, нет. Только по всему выходило, что она бы предпочла другой вариант.
Медсестра сказала, что в лаборатории, похоже, ей вкололи что-то, чтобы она не сделала себе ничего. И скорее всего до этого тоже, чтобы добиться послушания. Но она не говорила ни с кем и была сначала без сознания, а потом под успокоительным, поэтому после капельницы, которая должна была очистить её кровь, они не знали, помнит она, что произошло или нет.
Как бы я хотел, чтобы не помнила…
Вот только даже если мне повезло, и её мозг стёр жуткие воспоминания из памяти, то мой внешний вид всё равно был категорически неприемлем. Однако сказать ей, что это кровь её обидчиков, я побоялся. Вдруг она посчитает меня чудовищем… Будто сейчас воспринимает иначе. И всё же попробовал наладить контакт и объясниться:
– Прости, что не пришёл раньше… Я должен был. Но не пришёл…
Теперь она закрыла глаза и тихо прошептала, только звериный слух позволил уловить. И пусть то, что она сказала, было ужасным, но её голос меня хоть немного успокоил, заставил на какое-то время прийти в себя.