– Зачем они меня спасают? Я не хочу…

И столько отчаяния, столько боли в её словах…

– Я понимаю, маленькая, всё понимаю. Но поверь, пройдет время и станет немного легче, потерпи, пожалуйста. Ты нужна мне.

– Вам? – её глаза распахнулись в панике.

И я мысленно ругнулся, прикидывая, как это для неё прозвучало. Но пока не получалось подобрать нужных слов, чтобы донести то, что думаю на самом деле, чтобы не пугать, чтобы… она мне поверила.

– Я не коснусь тебя, слышишь? И не сделаю ничего плохого… Ты – моя пара, Элисса. Для оборотней такая связь священна. Теперь я всегда буду рядом и помогу тебе во всём. Буду защищать ото всех. Тебе больше некого бояться. Буду делать, что ты скажешь.

– Тогда пусть больше не спасают…

– Элисса… Ты хоть и маленькая, но сильная девочка, прошу тебя, борись…

Она помотала головой, показывая, что не хочет, ни бороться, ни жить. Я видел, как тяжело ей говорить со мной, видел, как она жмётся к больничной стене, боясь находиться со мной в одном помещении, но не мог придумать, как успокоить. В голову не приходило ничего, кроме как обнять, погладить по голове, вот только я был уверен, что это спровоцирует истерику – девочка явно не настроена на физический контакт с незнакомцем.

Наверняка я казался ей старым бугаем, который втирает про какую-то пару, чтобы получить что-то от неё. Вряд ли она возьмёт, да и поверит в чистоту моих помыслов и намерений.

Ещё я знал, что она сейчас на препаратах, поэтому может говорить со мной. Знал, что то, что произошло, оставит на её душе глубокий след. Хотя разве можно назвать это «след»? Её душу разорвали, обваляли в грязи и вот эти обрывки теперь я попытаюсь сшить обратно…

У меня не было сомнений. Уже не было иллюзий. Я знал, что она никогда не захочет быть со мной, и не только потому, что я старше почти на двадцать лет, но и потому что я сын того ублюдка, который сломал её жизнь. Что у нас никогда не будет полноценной семьи. Что она никогда не обнимет меня, не…поцелует.

Я смирился с этим заранее, увидев её здесь сейчас.

Прежде мне казалось, что смогу вернуть её к жизни, и… тогда мне тоже хоть что-то перепадёт. Теперь же понимал отчётливо, что, если получится хотя бы научить её улыбаться, это будет мой самый величайший прорыв.

Осознавать всё это было больно. Хоронить свои мечты тоже. Но это лучше, чем прощаться навсегда с ней… Пусть всю свою жизнь я посвящу тому, чтобы хоть отчасти загладить свою вину перед ней, чтобы подарить ей как можно больше добрых моментов, а сам так и подохну одиноким, никому не нужным.

Теперь я больше не стану делать попыток создать семью, ведь моя маленькая пара и есть моя семья. И другой мне не нужно. Я стану бороться за неё, за то, чтобы она снова научилась просто жить. Пусть это станет моим единственным смыслом.

– Элисса, когда твоему здоровью ничего не будет угрожать, я заберу тебя, – она задрожала и обняла себя руками в защитном жесте. – Нет, не туда. Туда ты больше никогда не вернёшься. Я уничтожил тех уродов и уничтожу то место. Спалю дотла. Ни щепки не оставлю. А с остальным мы справимся вместе. Слышишь?

Девочка молчала и смотрела в пол.

– Элисса, у тебя есть семья? – покачала головой. – Может, родственники? Друзья? Дом?

– Вы меня отпустите?

Своим тихим, едва слышным вопросом загнала в тупик. Как, блядь, я её отпущу?!

– А тебе есть, куда идти?

Девочка неуверенно пожала плечами, так и не глядя на меня. Я обязательно узнаю о ней всё. Найду столько информации, сколько смогут нарыть все мои ребята. И способ хотя бы немного помочь ей, я тоже найду.