Пока на борту была команда, от которой следовало ждать неприятностей, пока бедняга юнга следил за пассажирами, жизнь казалась худо-бедно наполненной событиями. Теперь Ингви трудился, не покладая рук, ночью «Туман» ложился в дрейф, а днем демон перетаскивал кадку с Древом на палубу, устанавливал позади мачты – там же, где располагался сам, и преображал потоки сырой маны, исходящие от растения, в Спешащий Ветер. Работенка была не трудная, монотонная, да и ослаблять усилий нельзя, так что король так или этак был при деле.

Никлис стоял на корме у руля. Вообще-то, «Туман» не маневрировал вовсе, лишь изредка приходилось корректировать курс, но Никлис всячески изображал, будто он трудится больше всех, потому что его дело – самое ответственное. На самом деле он бездельничал, но уж он-то скуки не страшился, этот человек умел бездельничать, как никто другой. Природный талант! К тому же он всегда был навеселе. Отличное вино с Архипелага плескалось в бочках, которыми был загружен парусник, и Никлис понемногу прикладывался к запасам. Следует отдать должное начальнику королевской стражи – пьяным он не бывал никогда, но и не трезвел, умело поддерживая в организме точно выверенный баланс. Постепенно такое плавание ему понравилось настолько, что он, освоившись, даже стал покрикивать на Ингви, пришлось королю напомнить, кто здесь господин. Обещание превратить вино в морскую воду мигом возвратило Никлису уважение к короне.

После третьей ночевки в открытом море небо стало хмуриться, похоже, собирался шторм. Ннаонна, как всегда, восприняла новость с преувеличенным энтузиазмом, ей хотелось любых развлечений, шторм – так шторм!

– Ничего, слышь-ка, не выйдет, твоя вампирская милость, – возразил Никлис. – Гляди-ка, на востоке небо светлое, а я аккурат нынче собрался к берегу свернуть.

– На восток? – упавшим голосом уточнила девушка.

– Так и есть. На восток. Домой, слышь-ка, поворачиваем.

После перемены курса «Туман» уже шел под действием обычного ветра – из тех, что посылает Гунгилла Прекрасная… Никлису работенки немного прибавилось, а Ингви наслаждался покоем.

Парусник скользил с волны на волну, а позади осталось иссиня-черное небо, там изредка полыхали зарницы, в открытом море бушевала буря. Но «Туман» теперь направлялся к суше. Еще два дня – и впереди черной полосой замаячил берег. Чем ближе к суше, тем более изломанными становились очертания скал на горизонте – «Туман» спешил к Мокрым Горам.

– Вот уж теперь-то начнется самая работенка, – хмуро объявил Никлис. – Теперь самое трудное.

– Ничего, – успокоил Ингви, – наше Древо хорошо поднялось. Маны будет в избытке, и я тебе сделаю такой ветер!

– Ай, твое демонское, ты уж поосторожней, что ли, с ветром. Особливо, когда причаливать станем.

А Древо в самом деле вытянулось. Из хилого ростка, который с трудом пробился между камней в руинах Семи Башен, оно превратилось в крепенький ствол, раскинувший упругие ветви, а листочки на нем были острые, твердые, будто выкованные из серебра наконечники стрел. И все деревце было молочно-белым.

Только когда «Туман» достиг берега, стало очевидно, что Никлис не умеет причаливать с таким кораблем. Бедняга до последнего не подавал виду, что трусит, однако когда показалось знакомое устье со следами зимовки северян, он стал мямлить, сделался непривычно сдержанным… А если открывал рот, то сквернословил, явно подражая Лотрику. Вероятно, пытался примерить на себя шкуру морского волка.

Ингви возился с Древом и парусом, а Ннаонна сразу почувствовала, что с Никлисом неладно. В конце концов он признался: драккары северян попросту сажали на мель, затем еще и вытаскивали на сушу, а конструкция «Тумана» такова, что на берег не выбросишься, требуется причал. Да и то, без буксира неопытный кормчий хлебнет неприятностей. Никлис вывел парусник к полосе прибоя и боялся переложить руль, чтобы инерция вынесла судно к каменистому берегу.