Никлису было плохо видать, что впереди, мешал слишком низко сидящий на укороченной мачте парус, но в пути менять что-либо было уже поздно, оставалось рассчитывать на зоркие эльфийские глаза Ннаонны. Вскоре пришлось вспомнить, что в придачу к необычайно острому зрению Мать Гунгилла наделила девушку необычайно звонким голосом. Едва заметив под водой округлую каменную плешь, вампиресса принималась орать:

– Камень! Камень! Вижу камень!

И уж потом выяснялось, что камень, оказывается, находился в полусотне метров от борта, да и вообще должен был остаться в стороне, а по курсу лежала чистая вода. Тем не менее, Ннаонна орала вдохновенно и не пропускала ни одной скалы. Бедняга Никлис совсем извелся, пытаясь отличить истинную опасность от мнимой, наконец он не выдержал и взмолился:

– Ох, твоя вампирская милость, не шутила б ты так больше, а? Чтоб меня до срока повесли, не могу больше!

– А что такого? – Ннаонна была искренне удивлена: чем ее болтовня могла расстроить Никлиса? Ей-то было очень весело.

– Уж больно твоя милость визжать горазда.

– Я же для всех стараюсь, – Ннаоннна сделала вид, что обижена. Но меньше кричать не стала.

«Туман» под крики Ннаонны и стоны Никлиса скользил по тихой воде – прямиком к громадному оранжевому шару солнца. Между солнцем и судном тянулась сверкающая дорога, нос «Тумана» вспарывал жидкий огонь, разлитый в море, переливающиеся всеми цветами радуги волны расходились вправо и влево… постепенно угасали в спокойной глади между валунов либо нежно накатывали на серые покатые склоны и заставляли приподниматься в неспешном танце густые пряди водорослей.

Когда солнце наполовину погрузилось в океан, парусник поравнялся с полосой прибоя. Здесь пришел конец тишине, сопровождавшей «Туман» среди Мокрых Камней. Океан встал перед судном чередой волн, бегущих из-за горизонта, и солнечная дорожка изломалась, превратилась в лестницу, ступени-волны поднимались из гигантской чаши, дно которой прогнулось под чудовищной тяжестью солнечного шара, как будто садящееся светило продавило водную гладь, и соленая влага, вытесненная весом солнца, волнами, волнами и волнами бежит навстречу кораблю, а тот рассекает волны и валится в бездну. Появилась килевая качка, и Ннаонна убралась с бака – ей в лицо летели брызги.

– Эй, твое демонское! – позвал Никлис. – Давай теперь, дуй ровно, теперь мы на чистой воде, теперь напрямик ударим!

– Э, нам же не на запад! Никир-викинг, ты что, в набег собрался? На западе ничего, только океан!

– Пока не стемнело, уйдем от Мокрых Камней подальше! Не то, случись в море волнение, я с такой командой слезами обольюсь. Снесет к скалам, не убережемся!

Ингви согласился, лучше от опасных отмелей убраться подальше. В самом деле, если налетит шторм, у «Тумана» шансов маловато. Демон пошептал в амулет, и над его головой родился крепкий прохладный ветер. «Туман» резвей устремился в погоню за опускающимся солнцем.

Никлис увел судно от Мокрых Камней, где имелись опасные мели и где, вероятно, притаились среди скал и островков уцелевшие матросы «Тумана». Когда решили, что судно достаточно далеко в открытом море, развернулись на юг. Ингви сперва волновался, сумеют ли они управиться с кораблем, но дело оказалось проще простого. Курс пролегал по чистой воде, а ветер у них был, так сказать, свой собственный.

Здесь ветра дули постоянно, сейчас они били в правый борт «Тумана». Если бы судно зависело от стихии, тогда бы пришлось маневрировать, менять галс, управлять парусом, чтобы не потерять ветер, но маленький парус на укороченной мачте наполнял Ингви. Никлис очень быстро научился пользоваться сочетанием естественных порывов и колдовского Спешащего Ветра. «Туман» шел ровно, суденышко было ладное и крепкое… вот только скорость оставалась небольшой, с такой оснасткой на многое рассчитывать не приходилось. Ннаонне надоело уже на второй день плавания.