Ее неглубокое и частое дыхание выдавало крайнюю степень волнения и страха.

И отчаяния.

– Нет, нет, не прикасайся ко мне, – пробормотала Сьюзен, и, хотя ее голос по-прежнему дрожал, он звучал гораздо решительнее, чем в начале сеанса.

Когда Сьюзен было шесть, у нее так ни разу и не хватило духу сопротивляться ему. Смущение и замешательство сделали ее робкой и неуверенной. Странные фантазии отца казались маленькой Сьюзен столь же непонятными и таинственными, какими сейчас были для нее новейшие откровения молекулярной биологии или ядерной физики. Страх, стыд, чувство унижения и совершенной беспомощности согнули ее, прижали к земле, словно свинцовые вериги, так что у Сьюзен не было ни сил, ни желания сопротивляться. Ей оставалось только терпеть, и она терпела.

В своем виртуальном мире – в этом современном варианте ее прошлого, воссозданного во всех омерзительных подробностях при помощи воображения и современной технологии, – Сьюзен снова была беспомощным ребенком, оказавшимся во власти растлителя. Но теперь она обладала знаниями и мироощущением взрослого человека и недюжинной внутренней силой, накопленной ею за тридцать нелегких лет. Опыт всей жизни и безжалостный самоанализ закалили ее характер, укрепили волю, и теперь Сьюзен не боялась вернуться назад, в свое страшное детство.

«Нет, папа, нет. Никогда больше не прикасайся ко мне, слышишь?! Никогда!» – прокричала она отцу, который давно умер в реальном мире, но продолжал жить в ее памяти и в электронном пространстве виртуальной среды.

Талант и мастерство ВР-режиссера и сценариста сделали воссозданные ею моменты прошлого настолько выпуклыми и правдоподобными – настолько реальными, – что, когда Сьюзен говорила «нет» своему воображаемому отцу, она получала глубокое эмоциональное удовлетворение и психическую разрядку. От сеанса к сеансу ее душевные раны все больше затягивались, и за полтора года подобной терапии Сьюзен сумела почти полностью избавиться от иррационального, почти инстинктивного чувства стыда.

Но насколько лучше было бы по-настоящему вернуться в прошлое, снова стать ребенком и бросить в лицо отцу свое твердое «нет!». Насколько лучше было бы с самого начала сделать так, чтобы кошмар не состоялся. Тогда вся жизнь Сьюзен прошла бы по-другому. Стыд и страх не тревожили бы ее, она познала бы самоуважение и покой и не потратила бы столько лет, пытаясь залечить кровоточащие раны своей измученной, опаленной души.

Увы, путешествий во времени не бывает. Наше прошлое может существовать отдельно от нас лишь в мире виртуальной компьютерной реальности. Прошлое, каким мы его помним…

– Нет, никогда! – сказала Сьюзен.

Ее голос не был похож на голос шестилетней девочки, но это и не был знакомый голос взрослой Сьюзен – это было раскатистое низкое рычание загнанной в угол пантеры.

– Не-е-ет! – снова произнесла она и взмахнула рукой. Ее скрюченные пальцы в черной перчатке рассекли воздух словно опасные, острые когти.

Ошеломленный, недоумевающий, не веря собственным глазам, он отшатывается от нее и вскакивает на ноги. Одна его рука прижата к лицу в том месте, где она оцарапала его.

Пальцы Сьюзен все еще слабы, и крови совсем не видно, но он потрясен уже тем, что она осмелилась восстать.

Сьюзен целилась отцу в глаз, но только несильно расцарапала ему щеку.

Его серые глаза широко раскрыты. Они больше не светятся холодной угрозой, как у спятившего робота. Они стали еще более далекими и чужими, но – странно – Сьюзен боится его взгляда гораздо меньше. В нем появилось что-то новое. Настороженность. Удивление. Быть может, даже легкая тень страха.