Его рука неожиданно сжала мою. Я вздрогнула, испытав острое желание вырваться и сбежать.

- Я отменил встречу и визит, Вероника. С поляками лучше всего говорить в неформальной обстановке, например, вечером в клубе. А в Ит-отдел, моя милая, вам путь закрыт. Объяснять причину, полагаю, не надо?

- Я не шпионка! - не выдержала я, вырывая руку. - Лина Кострова... она просто считала, что у вас любовные отношения на работе. Она ревнует. Это все, что она просила меня узнать, но я в первые же дни ей сказала, что ничего такого нет!

- Моей невесте плевать на то, с кем я сплю. У нас договорной брак...

- Да не плевать ей! Ни одной женщине не плевать, вне зависимости от того, любит она вас или нет! - не выдержала я. - Она вправе рассчитывать на верность того, с кем связывает свою жизнь! Семья - не игрушки!

Назар приобнял меня за плечо. Я пыталась вырваться, но он усилил хватку, напоминая, кто тут хозяин.

- Ты многого не знаешь о моей невесте, Ника. Поверь, ей все равно. У нее в моем отношении другой интерес, просто у меня пока нет железобетонных доказательств. А ты, если поверила в то, что все это от большой любви... Либо глупа, либо тоже не та, за кого себя выдаешь.

Я почувствовала, как сжимает горло. Это что, одно из его садистских оружий? Зачем мне знать, что у них с Линой? И слушать оскорбления в свой адрес?

- Наверное, глупа. Но вы понятия не имеете о женской солидарности! Вам все равно!

Увернулась, но Гордиенко вдруг сжал мое лицо ладонями. Такой знакомый жест, от которого подкосились колени, а по всему телу выстрелило стрелами испуга и какого-то сладкого предвкушения.

- Ты что, плакала? Почему глаза красные?

От его взгляда мне стало не по себе. Он считывал все, что было у меня в голове, принимал в сознание и делал меня слабой. Только этого мне не хватало сейчас, когда я во что бы то ни стало решила быть сильной.

- Я "Хатико" смотрела.

Назар прищурился, а я сглотнула, чувствуя себя уязвимой и потерянной. Шеф сглотнул и тут же ослабил хватку своих пальцев.

- Я действительно сильно вчера тебя прессанул. Это не то, что входило в мои намерения. После такого лучше не оставаться одной.

О чем он говорит? После минета нельзя, что ли оставаться одной? Я была потрясена не столько его словами, сколько каким-то участием, даже теплом. Его что, и вправду беспокоило то, что я чувствовала после нашего уединения?

- Я отменил встречи, чтобы позавтракать с тобой в неформальной обстановке. Потом совещание, после которого ты можешь быть свободна. Я хочу, чтобы ты провела его в спа и отдохнула. Но сначала завтрак.

Я опешила. Гордиенко умеет быть человечным? Но почему при этом он не выглядит раскаявшимся?

Мы сели в служебный автомобиль. Я смотрела, как за окном проплывают красивые улицы Львова, и не могла ничего сделать с раздраем в своей душе. А когда машина остановилась возле здания с бронзовой скульптурой и вывеской "Мазох", мое смятение усилилось.

- Что это? - спросила я, потрясённо разглядывая антураж странного заведения. Решетки на плазменных панелях, аналог новогодней ёлки, на которой висели предметы белья, "селфи-зона" с ошейником и весомыми кандалами. Да и официанты выглядели странно: девушки в корсетах поверх белых блуз, парни в кожаных жилетах, и у каждого в руках какая-то странная плетка со множеством хвостиков.

О черт. Куда этот извращенец меня привез?

- Вероника, чего ты боишься? Это просто кафе. Долг каждого туриста побывать здесь. У тебя такое лицо, будто я привез тебя на обряд жертвоприношения.