– Зачем на ручей? – не выдержала Настасья Филипповна. – Воды у нас и в доме хватает.

Взгляд монаха был такой выразительный, что ключница поперхнулась. Но тут же переключилась и забормотала:

– Одеяла надо взять, а то простудится Танечка. Где это видано, по осени в холодную воду лезть.

– Если поплохеет, сразу меня зовите, – подвёл итог Лукиан и пошёл к двери.

Пришлось его догонять, чтобы потребовать объяснений. Но он лишь отмахнулся:

– Ты, отрок, в порядок себя приведи. Умойся, поешь, а потом и спрашивай. Ответы не испортятся, подождут. Да и нам с тобой, – он подмигнул мне со значением, – кое-что обсудить надо.

Должен согласиться с монахом: видок у меня был ещё тот. Одежда после драки с цвергами местами была порвана, рубашка на груди прожжена, рожа в каких-то разводах, да ещё и щетина – грабитель с большой дороги, а не солидный некромант.

Так что я занялся собой, оставив Таню на попечении Настасьи Филипповны. Сходил в баню, где орк-банщик сначала меня попарил, как положено, а затем побрил. После водных процедур переоделся в чистое и почувствовал себя человеком. Пообедал фирменным супом Настасьи Филипповны, с лапшой и куриными потрошками, и выпил кофия. Убедился, что Тане не стало хуже, и пошёл задавать вопросы Лукиану.

Монах не стал разговаривать в доме, а потащил меня в парк за прудом. Осенний день стоял тёплый и солнечный, почти что летний, так что прогулка получилась не только познавательная, но и приятная.

– Что с Таней?

– А сам не понял? – Лукиан с насмешкой покосился на меня. – Ладно, не буду экзамен устраивать и загадки загадывать. Талант она в наследство получила.

Я кивнул, соглашаясь с монахом. Такое предположение было первым в моём списке.

– Когда я получил Талант от дяди, у меня не было ни жара, ни лихорадки. Только чувствовал себя как в тумане.

– Тебе Васька из рук в руки передал, считай. А здесь, – монах пожевал губами, – как бы сказать, Таланту пришлось далече прыгать. Вот он и ушибся, когда в твою Таню влетел. Хочет заново в ней родиться, ан не выходит. Придётся нам с тобой повивальными бабками работать да помогать ему.

– Как?

– Встанешь рядом со мной, будешь смотреть, что я делаю, и помогать чем сможешь.

– А дальше? После того, как Талант в ней родится, нужна какая-то инициация или ещё что-то? – я сделал паузу, вспоминая не самый приятный эпизод из жизни. – Мне умереть пришлось, чтобы Талант прижился.

– Не сравнивай, – Лукиан засмеялся, – некромантский Талант не чета обычному. Чтобы его использовать, разрешение Хозяйки требовалось. А девчонка твоя и так сможет. Дышать её правильно научи, а там всё само случится. К женскому полу Таланты легче приживаются, уж не знаю почему. А после наставника ей найми, пусть учит правильно обращаться.

Снова покосившись на меня, монах цыкнул зубом.

– А теперь о тебе поговорим, отрок. Я смотрю, ты-то свой Талант уже вернул.

– Вернул и хочу спросить, как мне…

– С мелочами сам разберёшься, – отмахнулся Лукиан, – послушай главное: заклятья тебе не нужны.

– В смысле?

– В прямом. Тебе заклятья кидать – как здоровому с костылями бегать. Настоящий маг не будет «огненный шар» делать, чтобы сарай спалить. Он повелевает Силе явить огонь, и тот сам загорается.

– Не понимаю, отец Лукиан.

– Ай! Да что тут сложного? – В голосе монаха послышалось раздражение. – Библию читал? «Если имеешь веру и скажешь горе: перейди отсюда туда, и она перейдёт». А у тебя не вера, у тебя магия. Захотел что-то передвинуть, волю изъявил, и оно передвинулось.

Монах указал пальцем на булыжник в пожухлой траве. Камень дрогнул и медленно пополз, как черепаха, к дорожке.