– Теперь нужно подождать. Полчаса, не больше.

Разумовский откинулся на спинку стула с таким видом, будто выполнил тяжёлую, неприятную работу. Таня комкала в руках платок и кидала на Оракул обречённые взгляды. Ни он, ни она не верили в успех «теста».

– Принесу нам выпить.

Я встал и пошёл в соседнюю комнату, где в буфете стояли бутылки. Выбрал что-то крепкое, но с приятным запахом, взял три рюмочки. Эх, зря ездили! Только время потратили впустую.

Едва я вернулся в гостиную, как Разумовский закашлялся. Глаза у него выпучились, а брови полезли на лоб. Он неотрывно смотрел на статуэтку, до хруста вцепившись в край стола.

– Кхххрр!

– Алексей Григорьевич, вам дурно?

Он ошалело глянул на меня:

– Оракул.

– Что?

– Он говорит «да». Она дочь Елизаветы.

Таня вскрикнула и начала без чувств сползать на пол. Бросив бутылку и рюмки, я кинулся к ней и подхватил девушку. Пока я относил её на диван, Разумовский всё смотрел и смотрел на Оракула, что-то беззвучно шепча.

Разумовский дождался, пока Таня придёт в себя, и поспешно откланялся. Объясняться и комментировать случившееся он не стал.

– Вынужден покинуть вас, мне срочно нужно ехать во дворец. Прошу извинить.

Как он ни торопился, но шкатулку с Оракулом взять не забыл. А жаль, жаль, я бы посмотрел на эту старинную вещицу с пристрастием. Впрочем, сейчас надо было заняться Таней, растерявшей всю уверенность и спокойствие.

Я напоил девушку чаем, заставил перекусить и начал рассказывать ей забавные случаи из своей студенческой жизни. Я не бог весть какой рассказчик, но мне удалось отвлечь её от переживаний. Девушка приободрилась, повеселела и начала смеяться. А я поставил себе на память крестик: высказать Разумовскому всё, что я о нём думаю. Пришёл, ошарашил, довёл девушку до обморока и сбежал, гусь лапчатый. И что дальше? Прикажете ждать его ещё пять дней? Или он вообще не вернётся?

– Таня, а не прокатиться ли нам по Петербургу?

План у меня выстроился простой: до вечера займу её прогулкой, утром вернётся Киж, и там уже подумаем, как быть дальше.

– Даже не знаю, – девушка вздохнула.

Слишком много переживаний на неё разом навалилось, так что взгляд её угас, а румянец сменился бледностью.

– А чего дома сидеть? Заодно и пообедаем в какой-нибудь ресторации, для разнообразия.

Не прошло и получаса, как мы сели в дормез и укатили смотреть Петербург. Во время прогулки мы сделали несколько остановок. Во-первых, Таня посетила Троицкую церковь. Без меня, естественно: я даже приближаться к ней не стал, оставшись возле экипажа. Во-вторых, прогулялись по Летнему саду. Императрица некоторое время назад разрешила пускать туда приличную публику по четвергам, чем мы и воспользовались. И уже в конце прогулки заехали поужинать в ресторацию, где подавали французские блюда. В общем, Таня снова улыбалась, а в глазах уже не стояла грусть.

В сумерках мы вернулись к нашему временному жилищу. Но стоило выйти из дормеза, как на нас буквально выпрыгнул Разумовский. Нервный и взволнованный.

– Где вы были? Константин Платонович, я уже час жду! Как так можно?!

– Алексей Григорьевич, я чего-то не понимаю? Мы ни о чём с вами не договаривались. Вы слова не сказали, выбежали от нас как на пожар.

– Я же говорил, – Разумовский поморщился, – что еду во дворец. Понятно же для чего! Всё, нет времени спорить – садитесь в мою карету и поехали.

Фаворит императрицы низко поклонился Тане.

– Она ждёт вас, сударыня.

Через минут сорок мы подъехали к Летнему дворцу Елизаветы Петровны. В сумерках он был плохо различим, но я окинул его магическим зрением и еле сдержал удивление. Огромное здание было деревянным! Но на стенах проступали деланные Знаки против пожара, а периметр защищал магический контур. На мой вкус охрану неплохо было бы организовать посерьёзнее. Но могло статься, что императрица больше доверяла гвардии, а не искусству деланных магов.