Всегда поражался, как быстро разносятся слухи. Мы ведь нигде не задерживались, а княгине уже доложили.

– Увы, от меня ничего не зависело. Молодые люди искали меня, чтобы бросить вызов.

– Искали, значит? Константин, а может, ты внебрачный сын Василия Фёдоровича? Он тоже всегда разводил руками – мол, сами хотели драться. Даже царь Пётр удивлялся такой способности. И самое поразительное, что ты абсолютно спокоен.

– Я хорошо стреляю.

– Может быть, не сомневаюсь. Но ты понимаешь, во что вляпался?

Княгиня подошла ко мне и хмуро посмотрела в глаза.

– Три поединка подряд – это большой риск. Но даже если ты выйдешь победителем, знаешь, что будет? Убьёшь троих мальчишек и получишь славу мясника. Родственники после кровавой расправы нажмут на все рычаги, чтобы сослать тебя в Сибирь. Ты этого хочешь?

– Я…

– Даже если у них не получится, тебя не примут ни в одном приличном доме. Понимаешь?

– Да, нехорошо получается.

– Нехорошо?!

Она протянула руку и ткнула меня пальцем.

– Ты точно человек? Попал в сложное положение и спокойно говорит «нехорошо вышло». А может, ты кадавр?

– Кто?!

– Мертвяк – дядя тебя воскресил и за племянника выдал.

Глядя на моё вытянувшееся лицо, княгиня рассмеялась:

– Да шучу я, шучу. А то ишь, невозмутимый, как статуя. Думай, что будешь делать. Голова у тебя молодая, светлая, должен выкрутиться.

Ночью я проснулся от странных завывающих звуков. Будто кто-то тянул десяток котов за хвосты, да ещё и подпевал им гнусавым голосом. Что за ерунда непонятная? Неприкаянная душа мучается? Боброву с животом стало плохо?

Я попытался заснуть, но жуткие звуки пробирали до костей. И вроде негромко слышно, а спать невозможно. Попробовал накрыть голову подушкой, но и это не помогло – завывание доставало и там, только ещё и дышать нечем. Пришлось встать, одеться и идти на поиски источника гадостного шума.

Для начала поднялся на третий этаж, но там было тихо. Спустился на второй и прошёлся в оба крыла – звук был рядом, но ни тише, ни громче не делался. Ладно, будем искать на первом.

Странная акустика у этого дома. В столовой было тихо, как в могиле, а в гостиной, что сразу за ней, звук налился силой и драл по нервам не хуже скрипа железа по стеклу. Я распахнул следующую дверь, вышел в коридор, но там звук неожиданно пропал. Да ёшки-матрёшки! Может, это у меня галлюцинации? Что за ерунда здесь творится?

Наудачу я пошёл в левое крыло, и неожиданно звук стал усиливаться. Ага, вот ты где! Я распахнул дверь и замер на пороге.

– Марья Алексевна? Простите…

Княгиня обернулась. В чепце и ночной рубашке, она сидела на пуфике, обняв руками арфу. Зелёное лицо без белил делало её похожей на Настасью Филипповну.

– Не хотел вам мешать, ещё раз прошу прощения. Мне послышалось…

– Музыка? – она лукаво и немного пьяненько прищурилась. – Уснуть не можешь?

– Ну… Не уверен, что это была музыка.

– Зайди, – скомандовала она, – и дверь закрой.

Я выполнил её просьбу.

– Садись, – княгиня указала на кресло. – Ром будешь?

– Нет, спасибо.

– А я буду, – тяжело вздохнув, она взяла бокал, – бессонница у меня.

– Сочувствую.

– Но как выпью, сразу тянет музицировать.

Она вздохнула и провела пальцами по струнам. Ы-ы-ы! Тот самый звук!

– Чёртовы эльфы, – княгиня скривилась, – их наследие.

– В каком смысле?

– Я, дружок, на четверть эльфийка, чтобы ты знал. Вот и тянет к этой дуре, – княгиня шлёпнула ладонью по раме арфы, – а слуха нет. Мучаюсь, страдаю, но ничего не могу с собой поделать. Почитай каждую ночь музицирую.

Зелёные пальцы пробежали по струнам. Ёшки-матрёшки, такую «музыку» надо в качестве пыток использовать – пять минут и любой расскажет грехи с самого рождения.