– Всё, идём, – Бобров потянул меня к выходу, – видеть эти рожи уже не могу. Откуда они только берутся, а? Сколько ни встречаю в России чиновников – везде одно и то же.

– Думаешь, в Европе по-другому? То же самое, Пётр, то же самое. Даже выражение лиц такое же надменное.

– Серьёзно? А я думал, хоть где-то порядок. Эх, Костя, прямо разочаровал ты меня.

Мы наконец-то выбрались из присутственного места через толпу просителей. Я откровенно сочувствовал этим беднягам, которым только предстояло пройти все круги бюрократического ада.

– Хорошо как, – Бобров глубоко вдохнул, – воздух чистый, свежесть. Вот потому, что они в духоте сидят весь день, у них рожи такие обрюзгшие и вялые.

– Побойся бога, Пётр, если чиновники начнут дышать свежим воздухом и станут бодрыми, страна не переживёт их нашествия. Пусть сидят взаперти для всеобщего спокойствия.

Посмеиваясь, мы двинулись к экипажу. Но не успели пройти и половины пути, как наперерез вышли трое юношей. Дворяне по виду, они были возбуждены и решительны: перегородили нам путь с самым недобрым видом.

– Вы Урусов? – резко спросил старший из них.

В груди зашевелился Анубис, всегда готовый к драке.

– Не имею чести вас знать, сударь.

– Отвечайте, вы Урусов?

– Я не отвечаю на вопросы незнакомцев, особенно таких невежливых.

Он вспыхнул, посмотрев на меня с дикой ненавистью.

– Белинский, Василий Григорьевич. Дворянин.

– Предположим. Да, я Урусов, и что?

Юноша нервно дёрнулся, вытащил из кармана и швырнул в меня перчатку, которая пролетела над моим плечом, – мне даже не пришлось уклоняться.

– Вы подлец! Я вызываю вас на дуэль!

– Сударь Белинский, – я насмешливо улыбнулся, – боюсь, я не могу принять ваш вызов.

– Трус!

– А вы невежа, сударь. Дуэль – дело чести, а я вас первый раз вижу. Потрудитесь объясниться, прежде чем вызывать.

Глаза Белинского сузились.

– Вы бесчестно убили нашего друга Вадима Петровича Шереметева. Вы негодяй и подлец, сударь! Этого достаточно или вы трус без чести?

Ах вот оно что, миньоны Шереметева. Понятно, кто их натравил на меня.

– Достаточно. Это ваши секунданты?

Двое других юношей сделали шаг вперёд.

– Добролюбов Александр Николаевич. Я тоже вас вызываю!

– Иван Дмитриевич Писарев, и я требую сатисфакции!

– Боитесь, не справитесь по одному? Будете драться против меня сразу втроём?

– Следите за языком, сударь! Мы будем драться по очереди, как дворяне, а не убийцы, в отличие от вас.

– В таком случае, потрудитесь прислать секундантов, – я с издёвкой поклонился им, – а теперь разрешите откланяться, я очень спешу.

– Костя, вообще-то, я шутил насчёт «застрелить».

– Если ты не заметил, это не я начал, и без этого развлечений хватает. Кстати, будешь моим секундантом?

– Обижаешь. Конечно буду!

– Вот и чудненько, договорись, пожалуйста, на завтра. Не хочу откладывать в долгий ящик.

Экипаж тряхнуло на очередной яме, и мы замолчали. Бобров смотрел в окно, морщился и о чём-то думал.

– Это я накаркал.

– Ой, брось, Пётр. Ты же видел – эти дураки меня специально ждали, чтобы вызвать. Спокойно, всё будет хорошо. Ты же знаешь, как я стреляю.

– Знаю, – Бобров кивнул, – но на дуэлях всякое бывает.

Я пожал плечами – двум смертям не бывать, одной не миновать. Хотя умереть сейчас будет очень не вовремя, у меня планы на долгую интересную жизнь.

Стоило вернуться в особняк княгини, как нам навстречу выскочил мажордом.

– Господа, Марья Алексевна желает вас видеть. Прошу следовать за мной!

Долгорукова приняла нас в большом зале, больше подходящем для балов, чем для разговоров.

– Никаких сомнений, – в голосе княгини звучал сарказм, – ты действительно племянник Василия Фёдоровича. Это же надо, и дня не провёл в Муроме, а уже тройная дуэль. Дядя мог бы гордиться, такая прыть в его стиле.