– А как же патриотизм? – робко возразил Фред.

– Патриотизм? Мальчик мой, я охраняю границы империи, а она платит мне деньги. Что это, по-твоему, как не патриотизм. Если бы мои люди несли службу бесплатно, то для обозначения потребовалось бы совсем другое слово – идиотизм.

Адъютант молчал.

– Переживаешь крушение юношеских идеалов? – Виванов усмехнулся. – Не расстраивайся ты так. Все генералы – настоящие патриоты. Мы зарабатываем большие деньги, и если империя вдруг по какой-то нелепой причине рухнет, то нам негде будет их тратить. Так что каждый генерал будет защищать свою страну до последнего солдата. В смысле пока последний солдат не погибнет.

Ла Абель Гнец

Гостиная в доме Фоссов была выполнена в довольно оригинальном стиле – каждый предмет в ней напоминал скорее крупную мягкую игрушку, чем часть интерьера. В том числе столик, походящий на крупный пуфик и раскрывающий истинное свое предназначение только благодаря расположению между тремя креслами и стоящей в его центре одинокой вазочке. Толстый ворсистый ковер на полу, обитые чем-то мягким стены, украшенные в дополнение к этому множеством драпировок, плотные шторы, закрывающие окна. Все окрашено в различные оттенки зеленого с небольшими вкраплениями черного. Даже та самая вазочка – единственный твердый предмет в комнате – выполнена из малахита.

Я с опаской опустился в одно из кресел. К моему удивлению, сиденье оказалось упругим, а подлокотники достаточно жесткими, чтобы на них можно было опереться. Стало интересно, кто именно из мастеров сотворил такое. Несмотря на то что мои предпочтения в области украшения жилых помещений лежали в совсем иной плоскости.

– Добрый день, Ла Абель. – Знакомый звонкий голосок Белинды Фосс отвлек меня от созерцания узора настенной обивки.

– Добрый день, Белинда. – Я повернулся к ней.

В дверном проеме, отодвинув в сторону закрывавшую его занавеску, стояла женщина лет сорока на вид. Здесь, в своем доме, она не скрывала лицо. Да и в остальном ее одежда была куда более открыта. Конечно, скромному зеленому платью с длинной юбкой было далеко до откровенных нарядов многих аристократок, но оно все же оставляло обнаженными точеную шею Белинды, запястья и кисти рук. Ло Фосс была не особенно красива – мелкие черты лица и слишком длинный нос дисгармонировали друг с другом, – но ничего отталкивающего в ее облике не было. Ни шрамов, ни следов болезни, ни какого-нибудь другого уродства – ничего такого, из-за чего она должна была носить ту маску.

– Сэмюель сейчас спустится. – Женщина прошла в комнату и осторожно опустилась в кресло напротив меня. – Надеюсь, вы не против моей компании на то время, пока он приводит себя в надлежащий вид.

– Разумеется, нет. Собственно говоря, я надеялся, что застану вас дома. Самого Сэма гораздо проще перехватить после занятий.

– Польщена. Я редко встречаю человека, не желающего держаться от меня подальше. – Уголки ее тонких губ слегка приподнялись в намеке на улыбку. – Но вы так внимательно смотрите на мое лицо. Ожидали увидеть маску?

– Простите меня, Белинда. Мы встречаемся только второй раз, а я уже снова проявил бестактность.

– Не извиняйтесь, Ла Абель. Вы достаточно тактичны. Меня сложно обидеть вниманием – оно скорее льстит. Хотите, я удовлетворю ваше любопытство?

– Только если рассказ не расстроит вас. – Я постарался не допустить новой ошибки.

– Не особенно. У меня было много лет, чтобы научиться жить в ладу с собой. И хотя иногда воспоминания становятся слишком реальными, вновь обретая способность ранить, сегодня не такой день. – Белинда взглянула чуть в сторону. – Вы в курсе, что произошло с моей семьей?