- Старайся меньше нервничать, вовремя есть и много пить, - грозит мне пальцем Алевтина Павловна, и ее строгость приводит меня в чувства. – Про грудное вскармливание все запомнила? – киваю лихорадочно. – Полезно, удобно и… экономно. Что в вашей ситуации немаловажно. Так что старайся сохранить молоко, - наставляет меня.

- Да, конечно, - шмыгаю носом и неуклюже вытираю мокрое лицо.

- Злата? – зовет меня настороженно.

- М-м-м? – поднимаю голову.

- Я могу тебя с детьми оставить? Ничего не учудишь? – хмуро сводит брови.

- Что? – округляю глаза недоуменно. – Нет, что вы. Я… справлюсь, - обещаю, но сама себе не верю.

- Звони, если что. В любое время суток, - визитку свою оставляет.

Стоит Бересневой покинуть комнату, как начинается нечто страшное.

***

Анечка и Артем будто специально ждали, когда мы останемся наедине. Я едва успеваю разобрать вещи и перекусить, как они просыпаются. И начинают мяукать в унисон. Сначала, как два маленьких котенка, но чем дольше я медлю, тем громче становятся их голоса. Радует одно: двойняшки наконец-то набрались сил, ведь в первые дни даже толком не кричали, только отсыпались. Худенькие, слабые. От одного взгляда на них сердце замирало.

То ли дело сейчас, когда мы оказались дома…

- Рыжики, тише, - уговариваю их я, а сама на часы поглядываю. Измученный мозг все никак не может высчитать, пришло ли время кормить малышей.

Лихорадочно переодеваю их, сменив подгузники, а после – пытаюсь устроиться так, как мне показывала акушерка, чтобы одновременно обоих к груди приложить. Но подушки выскальзывают из-под моих локтей, рыжики ерзают слишком бойко на моих руках, отворачиваются и вопят что есть мочи, разозленные и голодные.

Вздохнув, перекладываю детей на кровать, как можно дальше от края. Стараюсь игнорировать многозначительный стук в стену от бабули-соседки.

- Будто я специально детей орать заставляю, - бубню себе под нос гневно. – Наслаждаюсь плачем! – фыркаю.

Не выдержав, несколько раз ударяю в стену в ответ.

- Я сейчас детей вам принесу, а сама сбегу, - выкрикиваю я в тонкую перегородку между комнатами. – Я молодая и дурная, легко так сделаю, - лгу я, ведь никогда не поступлю подобным образом.

Но моя угроза на бабулю действует. Слышу приглушенное бурчание, а потом шаги отдаляются - и с той стороны становится тихо. Чего не скажешь об этой.

Выдохнув со стоном, решаюсь на крайние меры. Нахожу в сумке пустышку, которую мне еще Снежана в роддоме вместе с подгузниками подсунула, заговорщически подмигнув, ведь акушерки категорически ее не рекомендуют. Но выбора у меня сейчас нет.

Занимаю ротик Артема соской, а Анечку беру на руки. Кормлю по очереди, ощущая, как капельки пота проступают на лбу и висках. Температура скачет безумно из-за прихода молока.

Несмотря на сытость, малыши успокаиваются не сразу. Некоторое время лежат на мне на животиках, потом отвлекаемся на водные процедуры. Пока что нам хватает таза с теплой водой, но…

Обреченно осматриваю обшарпанную комнату и понимаю, что она совершенно не подходит для моих рыжиков. Надо придумать что-то! Срочно! Я на все пойду ради детей. Даже готова опозориться перед отчимом и попросить помощи у мамы. А что если бабуле позвонить?

Пока размышляю, покачиваю детей, и они затихают.

Хочу вздремнуть с ними. Хотя бы часик, но что-то неприятно царапает внутри. Будто я забыла нечто важное, не выполнила, не сдала… Замутненное сознание выбросило всю информацию и сосредоточилось на материнстве. А я сама чувствую себя, как выжатый лимон. Тяжело…

В воцарившейся тишине прислушиваюсь к жужжанию, доносящемуся из сумки. Осторожно, чтобы не разбудить крикливых рыжиков, я достаю телефон. Зеваю, поворачиваю к себе дисплей – и едва не вскрикиваю, но вовремя рот ладонью закрываю. Сон как рукой снимает, а сердце панически заходится в груди.