Я кошусь на тщательно замазанный тональником фингал на левом глазу сестры. А еще на ее новый винир, что блестит в свете софитов.

            - Давно от Вадима не получала?

            - Да пошел он, козел! – хихикает Катька. – О, Асланчик, дорогой! Вау! Мой любимый! – взвизгивает она выхватывая у него из рук один из высоких бокалов с двумя соломинками, украшенный фруктами и ягодами.

            Второй бокал «Асланчик» заботливо подвигает ко мне.

            - Угощайся, Настенька! – и улыбается так приторно, точно кило шоколада сожрал пока ходил, не меньше.

            - Не хочу! – буркаю я.

            - Да брось, я у тебя еще с того раза прощения не просил. Вот решил загладить вину. Да ты пей, Настюш! Я знаю, что ты алкоголь не любишь, там капелька мартини!

            И так говорит он все это сладко, а я так раздухарилась на танцполе, разухабилась… а лед в бокале так и манит. И жидкость внутри очень зазывно мятным цветом привлекает.

            «Не пей, идиотка!» – не унимается моя внутренняя чуялка, но… да пошло оно все к черту! Отрываться - так отрываться! С работы выгнали. В универ не поступила, ну и пох! Могу я хоть раз себе позволить быть бесшабашной? Конечно, детка! Беру бокал и радостно пью вкусный коктейль.

            Аслан придвигается еще ближе. Любуется тем, как мои пухлые губы обхватывают соломинки. А в глазах его демоны отжигают сальсу.

19. Глава 19

Губы… эти жесткие незнакомые губы повсюду! Целуют. Настойчиво. До боли. До синяков прихватывают кожу. Наверно назавтра мои собственные с синей окантовкой окажутся! В моей голове туман. Он плотно окутывает лицо того, кто зверствует сейчас надо мной. Я ничего не соображаю…

            Это же наверно Громов… или Бадоев! Кому еще придет в голову зажимать меня  бог знает, в каком углу и настойчиво добиваться воссоединения. А может, это они оба, зацеловывают и вылизывают меня? Ведь не может же один мужчина быть настолько целеустремленным? Их по любому, двое!

            Ну и хорошо, что это они… вернулись, значит. И со мной ничего плохого они не сделают. Даже в таком состоянии. Кстати, а почему я собственно в таком состоянии?! Как мне пришло в голову надраться в кашу?!

            А  тем временем, чьи-то настойчивые пальцы проникают прямо в кружево лифчика и начинаю с силой давить, выкручивать соски.

            - Ау! – протестующе взвизгиваю я.

            - П…пппр… - отвечает что-то мне голос, который я не могу разобрать, потому что громко играет музыка. Потому что туман в дурной башке!

            Но пальцы ослабевают охват и соски болезненно потягивает афтешоком. Их быстро накрывают губами, ни разу не ласковыми, а моя промежность, едва ли прикрытая стрингами упирается в чей-то жесткий ремень. Ого! Меня оказывается закинули на мужские бедра и заставили обвить их ногами, точно шест пилона.

            Мне неприятно и дискомфортно, даже в такой практически тотальной отключке, я понимаю, что со мной делается что-то не то! И кто-то не тот. Не тому, кому дозволено все это!

            Я стону от того что даже немного больно, но тому, кто мучает меня, скорее всего мой стон кажется эротичным и призывным продолжать творить все то непотребство.

            Вот уже мое платье болтается на талии, а чьи-то лапы сжимают мои булочки. Так сильно, что синяки будут и там. Мужской голос бормочет что-то неразборчивое, но очень похотливое! В его руках смартфон. Что? Фотографии делать собрался?! Или видео снимать?

            - А! – кричу, пытаясь вырваться, но у меня ничего не выходит. Легонькая пощечина, шлепок по лицу, и я перестаю орать. Мучитель, тянется стянуть с меня абсолютно сухие стринги – мой последний оплот перед варварским вторжением.