Игорь Анатольевич? Как официально.

– Считай, повезло, что не двинул. 

– Игорь Анатольевич, я попрошу вас разговаривать с ребенком нормально. Вы не в казарме и не на бандитской сходке.

– Это не ребенок, это мужик, он почти с меня ростом. У него наверно яйца в банку не влезают.

– Ты свои уже сжег, стой, молча и сними мое полотенце.

– Прямо сейчас?

Спорить с почти голым мужиком с розовой тряпочкой на бедрах забавно.

– Так что? Кто из них с тобой, от кого ты беременная?

– А ты с чего такой любопытный? Припомнить драку в метро и решетку обезьянника?

– Кристина со мной, ребенок тоже мой, кончай задавать глупые вопросы, через час уезжаем, ты Семен остаешься за главного.

Артем все это время молчит, лишь смотрит, не могу понять его взгляда, в нем некое сожаление, а еще так отчетливо читающаяся ревность.

– Кристина собирайся.

– Куда?

Снова ничего не понимаю, кто и что от меня хочет. Даже пропустила мимо ушей фразу о том, что Семен остается за главного.

– Через час уезжаем, возьми нужные вещи и документы,– Громов командует как обычно.

– Вы в своем уме? Я вообще-то беременная, через три дня прием у врача, я никуда не могу уезжать, на мне Семен.

– Я могу и сам если надо.

– Не надо.

– Семен взрослый, сам себе жопу подтереть может.

Громова не переубедить, подходит ко мне, легко толкая в сторону ванны.

– Артем, что происходит? Объясни хоть ты мне? От этого громилы ничего не добьешься.

– Крис пойдем, я сам все объясню.

– Игорь, отпусти, мне надо в туалет.

– Так, давай бегом писай и собирай чемодан.

Остаюсь в туалете одна, делаю все свои дела, потом в душ. Что вообще они о себе возомнили? Чтоб я беременная жена декабриста таскалась за ними по всему свету, они аферами помышляют, я детей рожаю, котлеты жарю?

Идеальные отношения.

Зашибись, хорошо устроились. Я бы может и не против такого расклада, но ребенок – это не комнатная собачка, которую положил в сумку, ладил в миску воды и взял с собой. 

У меня анализы, УЗИ, мне нельзя волноваться, надо больше гулять, дышать воздухом. Выбирать погремушки и ползунки, решить какого цвета будет коляска, а не это все, что сейчас происходит.

– Принес полотенце.

Игорь открывает дверь душевой кабины, разглядывает меня, задерживаясь на выпирающем животе. Я прикрываю грудь, вода стекает по телу, а его взгляд будоражит и возбуждает.

Чего ж я такая голодная-то?

Игорь бросает полотенце на пол начинает расстегивать ремень и ширинку брюк, спуская их вместе с бельем вниз. Он возбужден, я чисто на инстинктах сжимаю бедра, упираюсь в стену спиной.

– Громов, вот совсем не время, выйди закрой дверь.

– Не могу, я так и не побывал в своей беременной девушке. Смотри, как он хочет тебя.

– Ты снова одушевляешь член?

– Он мне роднее всех.

– Игорь прекрати, там Артем и Сема, все услышат,– ну просить его выйти уже бесполезно, это же танк.

– Шульгин как раз развлечет пацана, мы быстро.

Громов закрывает душевую, хорошо, что она просторная, мы помещаемся вдвоем. Тянет на себя, целует, такой нетерпеливый, горячий. Вода стекает по нашим лицам, а его руки ласкают грудь, затем живот, так нежно и трогательно, что хочется плакать.

– Моя дерзкая девочка, сейчас будет наказывать и шлепать по сочной попке.

– Меня нельзя шлепать.

– Я легонько. Дьявол Крис, ты такая гладенькая там.

Вскрикиваю, когда его пальцы, растирая клитор, проникают внутрь, я все еще помню, как он трахал меня ими в номере на Сахалине, насаживая как рыбку на крючок, а я кончала, содрогаясь всем телом.

– Моя голодная мокрая девочка.

Игорь целует шею, спускается к груди, стоять неудобно, но сжав оба полушария, лижет соски языком. Это моя вторая самая яркая эрогенная зона, готова кончить лишь оттого, что он их просто лижет.