– В обитель имеют вход только раненые, – объясняла она недовольным, полным осуждения голосом. – Только несчастные страждущие, нуждающиеся в нашей помощи...

И голос, чуть насмешливый, с хрипотцой, от которой мурашки бежали по коже, отозвался на это:

– Поверьте, сестра, нет никого более страждущего, чем я и эти истомленные битвой воины. Мы страждем покоя, заботы и тарелки вкусной похлебки, в которой, мне хочется верить, вы нам не откажете... – Бриана подумала было, что он перестал говорить, но он добавил что-то еще совсем тихо, так, что она не расслышала.

И сестра Исибэйл, как ни странно, подняла тяжелый запор и впустила воинов внутрь. Их было шестеро: широкоплечих, высоких, покрытых пылью и кровью, в цветастых тартанах багряно-алого цвета. Под самым главным из них был конь тарсийской породы, черной, почти пугающей масти, он, казалось, не замечал тяжести воина на спине – горделиво переставляя мощными ногами, он выглядел почти столь же внушительно, как и хозяин. Это животное, помнится, поразило Бриану не меньше самого появления непривычных гостей. Мальчик-конюх, единственный представитель мужского рода в обители сестер-кармелиток, принял каждого из коней с явной опаской, и Бриана, не в силах сдержаться, зашла на конюшню погладить вороного красавца. Того поместили в дальнем деннике с крепким запором – Томэг его явно боялся – Бриана же без боязни протянула коню сочное яблоко.

– Вкусное! – сказала она. – Не пожалеешь, если попробуешь.

Конь, по всему, был не из тех, что легко поддаются на льстивые уговоры и подкуп в виде сочного яблока: он лишь косил на нее подозрительным взглядом и время от времени прядал ушами.

– Такой красивый и такой недоверчивый, – фыркнула девушка, явно разочарованная. Откусила от отвергнутого конем яблока и аж поперхнулась, когда услышала за спиной:

– Это вы про меня, юная леди?

Яблоко вывалилось из ее разжавшихся пальцев и покатилось к ногам незнакомца. Он наклонился, поднял его и, отряхнув от соломы, впился в сочную мякоть зубами. Сок так и брызнул в разные стороны...

Бриана сглотнула, оглушенная и смущенная, даже чуточку перепуганная. Общаться с мужчинами ей выходило не часто, и она их боялась... Просто, наверное, потому, что не знала, чего от них ждать: они казались ей той же редкой породы, что и огневки или те же драконы, живущие где-то в Астрийских горах. А этот конкретный был и вовсе особенным...

– Я... я говорила с животным, – пролепетала она. – С вашим конем, сир.

– С Фризом? – Собеседник ей подмигнул: – Вы, возможно, не знали, юная мисс, но кони не разговаривают. В отличие от меня: я с радостью побеседую с вами.

Вот так, слово за слово, он и забрался ей в душу, сделал так, что долгих пять дней, что они с боевыми товарищами провели в ските, Бриана только и думала, что о воине с голубыми глазами, только и делала, что тайком выбиралась ночами из дормитория, чтобы встретиться с Дугласом Блэкнессом в монастырском саду, и вообще страшно затосковала от мысли, что скоро он покинет обитель, и больше ей его не увидеть. Никогда. Ни-ког-да. Страшное слово скребло внутренность хуже ножа...

А после их поцелуя она и вовсе, казалось, лишилась рассудка...

Он случился за день до назначенного отъезда – сестра-настоятельница, несмотря на явное недовольство, не смела прогнать загостившихся знатных мирян, – они снова встретились в садике на скамейки у Львиного зева, и мужчина, буквально околдовавший неискушенную Бри, предложил ей свои руку и сердце. Она тогда ушам не поверила, покраснела сначала до темно-бордового, после сделалась белой, как ее подбородочный вимпл...