— Не бойся, Таисия. Я сюда тоже за водой.

— Я Тая, — вежливо поправляю его. Если с тем, что Булату нравится меня называть полным именем, я смирилась, то остальным позволять этого не собираюсь.

— Камиль. 

Находиться с этим мужчиной наедине, пока Булат сидит в другой комнате, кажется неправильным, поэтому я коротко ему улыбаюсь и выхожу из кухни.

Поставив воду на тумбочку, забираюсь в кровать и открываю туристический сайт, посвященный Риму. На экране телефона одна за другой мелькают сочные фотографии главных достопримечательностей итальянской столицы: Колизей, который я помню еще со времен школьной истории, Триумфальная Арка, Фонтан Четырёх рек. Я листаю страницы и ловлю себя на том, что то и дело прислушиваюсь: не собираются ли друзья Булата уходить.

За этим занятием я провожу ещё около получаса, а так как уходить пока никто не собирается, меня начинает безудержно клонить в сон. 

14. 14

Я просыпаюсь от низкой вибрации голосов и хлопка входной двери. Поморгав, чтобы дать себе привыкнуть к темноте, смотрю на экран телефона: начало третьего. Друзья Булата ушли? А он? Ушел вместе с ними?

Затаив дыхание, я изучаю тишину квартиры на предмет малейшего шороха и, кажется, слышу шаги. Они становятся отчетливее и громче с каждой секундой, перемещаются в коридор и затихают на уровне гостиной. Что мне делать? Продолжить спать? Или выйти проверить?

Я даю себе несколько секунд на раздумья. Булат пил. Хочу ли я видеть его пьяным? Вдруг он будет вести себя омерзительно, и я больше никогда не захочу заниматься с ним сексом? Пытаюсь представить его матерящимся, с помутневшим взглядом и отвратительно пахнущим, но не могу. 

Приняв решение, натягиваю халат поверх пижамного топа и выскальзываю в коридор. Из гостиной пробивается тусклая полоса света — горит лишь торшер. Булат сидит на диване: ноги, обутые в чёрные туфли, вытянуты, ворот белой рубашки расстёгнут, смотрит в телефон.

— Почему не идёшь спать? — от сна мой голос немного осип.

Он отрывает взгляд от экрана и берёт меня в фокус. Может быть, он и пил, но не пьян. По крайней мере, ничто в его лице не выдаёт того, что он утратил над собой контроль.

— Ложись. Скоро подойду.

И разговаривает как обычно.

Наверное, мне стоит подчиниться, но разве случится что-то страшное, если я этого не сделаю? Мне не нравится то, что он сидит здесь один, и я всё равно встала и хочу ненадолго составить ему компанию.

— Как покер? — я отрываюсь от дверного косяка и делаю первые осторожные шаги.

— Нормально, — Булат возвращает глаза в экран и снова их поднимает, когда я останавливаюсь напротив него. 

— Нельзя столько времени ходить в обуви, — не дожидаясь того, что он меня прогонит, я быстро опускаюсь на корточки и начинаю развязывать ему шнурки. — Вообще, дома её лучше снимать. Ногам нужен отдых.

Булат молчит, но и избавлять себя от ботинок не мешает. У него даже ступни не пахнут, как это часто бывает у мужчин. Вот что значит качественная обувь.

Отставив туфли в сторону, я выпрямляюсь и застываю. Уходить не хочется, тем более когда он на меня так пристально смотрит. 

— Посижу с тобой немного? 

Ответа я не получаю и позволяю себе еще одну смелость: опускаю колено рядом с его бедром, затем второе, и осторожно сажусь на него сверху.

— Еще одна твоя инициатива? — негромко уточняет Булат, когда я кладу ему руки на плечи.

От него пахнет крепким спиртным, неизменным парфюмом и немного — сигаретами. Эта смесь на удивление не вызывает во мне отторжения, возможно, потому что её компоненты недешёвые. Булат не растягивает слова, и его взгляд по-прежнему осмыслен, разве что зрачки расширены. Я не хочу никуда уходить. Мне нравится наша близость: то, что он отложил телефон и то, что его лицо совсем близко.