– Станислав, я…

– Давай, просто Стас, хорошо? – Он вдруг взял меня за руки и улыбнулся. Не заговорщицки и иронично, а искренне. Теплой, нежной улыбкой, словно осветившей померкший окружающий мир.

Я кивнула, соглашаясь, и навсегда утонула в глубоком синем омуте его глаз.

– Вот и прекрасно! Тогда приступим на днях? – Он приподнялся, запустил ладонь в мои косы и почесал, как кошку. Дурные мурашки чуть не заставили меня заурчать.

– На днях? – Я сглотнула и посмотрела на него, поднявшегося во весь рост, снизу вверх. Кажется, я скорее напоминала покорного котенка, который просил, чтобы его забрали с собой и поселили на коврике у двери, чем гордую кошку.

– Найду тебя, не переживай. Если что, пришлю Марвина. – Стас щелкнул пальцами, и на его плечо приземлился тот самый ворон.

– Он что, дрессированный? Вороны же не носят письма. Особенно в двадцать первом веке!

– Знаешь, – он хихикнул. – Не люблю «Ведьмака», люблю «Игру престолов». А ты, наверное, наоборот? – Синие глаза смотрели пристально, и почему заставляли смутиться. Я никак не понимала, к чему он клонит.

– Ну, если честно, да. – Я покраснела, но продолжила. – Ведьмак более… решительный что ли. Немного сумасшедший, безрассудный. И эти его силы… А Джон Сноу… Для меня просто хлюпик.

Стас хохотнул и склонился прямо к моему лицу.

– А ведь я не говорил про Джона Сноу. Знаешь, почему ты вспомнила про него? Твой Илья на него похож.

Он легонько щелкнул меня по носу, махнул рукой в знак прощания и взлетел вверх по ступеням, сливаясь с гранитом потемневшего города. Только белая грива волос выделяла его в сумерках.

Черт! Черт! Черт! Какая же идиотка! Я, кажется, только что обходными путями сказала этому незнакомцу, что он нравится мне больше, чем мой парень. Где же мои мозги!

Самобичевание прервал звонок мобильного. Илюхина тирада о том, что он проснулся, разволновался, и вообще надо предупреждать, когда уходишь в ночь, немного отвлекла от образа Стаса, который так и вертелся в голове. Я вдруг почувствовала, что дождь из мороси превратился в ливень, ноги промокли аж до середины голени, а сама я нещадно продрогла. Вздохнув, я поднялась со ступеней, попрощалась со сфинксами и побрела домой.

Почему-то в середине октября весь универ уже говорил о сессии. На парах по немецкому начинали подводить итоги семестра, а тесты по английскому шли в какой-то общий зачет. И только эсперанистам было все равно. Конечно, зачем торопиться людям, которые учат несуществующий язык. Я особо не переживала и ждала, когда же нам начнут преподавать латынь. Некоторые из нашей группы шутили, что я вызову дьявола и познакомлю его с родным братом – Илюхой. Он обижался, но в тайне гордился таким сравнением.

Илье нравились все эти темные материи, вызовы духов и общение с потусторонним. Если бы существовала некромантия, наверняка он бы подался и туда. А я в тайне от него иногда захаживала в храмы. Чаще в тот, что располагался недалеко от моих сфинксов. Удивительно намоленное место рядом с одной из самых мистических точек города. Легендами о смертях людей, не угодивших древним египетским статуям, частенько пугали туристов.

Не знаю, что случилось бы с Ильей, окажись он на пороге церкви. Но со мной все было в порядке: не дымилась, не билась в конвульсиях. Наоборот, чувствовала там странное успокоение. Как будто становилась ближе к своей сути и природе. Кто сказал, что колдовство, предвидение и другие дары – от дьявола? Может быть, они от Бога?

На обед между лекциями мы с Ильей чаще всего ходили вдвоем. Отношения с группой у нашей пары сложились вполне нейтральные, но разговоры об учебе угнетали меня и на занятиях. В перерывах хотелось отдохнуть, в одногруппники все продолжали обсасывать источники, оригиналы книг и особенности грамматики.