За спиной кто-то выдохнул. Я же обернулась и ослепительно улыбнулась.

- Шурик, у меня аллергия на такие “букеты”. Одна роза - это жуткий моветон. Извини, я не буду с тобой встречаться.

 Он сидел красный, как вареный рак, пока ученики тихо посмеивались. Рядом по плечу его хлопал Тема Алексеев.

- Ну ты удивил. Это же Ледышка. На что ты надеялся, простофиля?

 Ледышка. Снежная Королева. Ну или просто - стерва. Все это мои прозвища, так меня называли за моей спиной, и я тщательно выдерживала свой образ. Мне он весьма нравился поначалу. Я им гордилась. А потом я просто привыкла, и по другому уже себя вести не могла.

 Сейчас Виноградов злорадно смотрел на меня, как будто имел хоть малейшее представление о том, что творилось в моей душе.

 Но новенький поступил весьма мудро, не стал лезть на рожон. Он молча прошел к одной из пустых парт на галерке, и сел у окна. Все правильно. Какой дурак будет сгонять старенького ученика с насиженного места? Мы, между прочим, места выбрали еще в начале сентября, а в этом триместре просто сели точно так же, как и раньше. Потому что всем так удобно.

 Тишина затянулась, и Тамара кашлянула, посмотрев на второго ученика. Он встрепенулся, как будто мыслями вовсе был не здесь. Я только сейчас вообще его заметила. Нет, я, конечно, знала, что он тут стоит. Но взгляд на него даже не падал, настолько он был невзрачен. Аккуратно уложенные волосы непонятного цвета (мышино-русый, как я называю), глаз не видно за стеклами очков. Одежда вызывает скуку и зевоту: строгие классические брюки и отутюженная рубашка. Ладно хоть галстук не надел, и на том спасибо. И если Никита излучал уверенность, то этот… ничего. Просто ничего, закрытая книга. Хотя я про себя записала его в ботаны. Весь его вид говорил, даже кричал об этом.

- Мирон Кораблев, - ровно представился он. Больше ничего не сказав, направился к последней парте, той, что через ряд от Крестовского. О себе ни слова.

- Подожди, Мирон, - окликнула его класснуха. – Ты можешь сесть на первую парту. Алексеев, освободи место.

 Это она так намекнула, что Кораблев очкарик. Но тот покачал головой.

- Все в порядке, не нужно.

- Да ладно, иди садись. Будь осторожен, от Синициной воняет. – Тема Алексеев встал с места, гаденько прощаясь с Любой  Синициной под смех всего класса. От его замечания она возмущенно завопила и треснула учебником по рыжему затылку. Тот притворно охнул, еще больше развлекая одноклассников.

- Алексеев, ты чего себе позволяешь? – прикрикнула класснуха. И на том конфликт оказался исчерпан. – Любочка угомонись.

 Алексеев вообще-то хорошо видит, его туда посадили, чтобы перед глазами учителей был, слишком он класс заводить любил на всякие пакости во время уроков. А Любочка у нас просто отличница до оскомины в зубах. Отличная партия Кораблеву. Тот пожал плечами и спокойно занял место около Любы, разложив свои вещи. Урок продолжился.

 На остальных уроках новеньких особо не трогали, только математичка решила выяснить их знания у доски. Никита кое-как выдержал это испытание. Впрочем, постоянно улыбался математичке, и та осталась к нему благосклонной. Кораблев же прочно закрепил свой статус ботана, ответив на все вопросы учителя раскрыто и, по мне, так нудно, словно делал это перед зеркалом уже тысячу раз. А вот у математички сразу попал в любимчки.

 На химии учитель их и вовсе не заметила, но зато мне досталось по полной. Мне тяжело давался ее урок, невозможно удержать внимание к тому, что интересует как, например, способы использования навоза в агрокультуре. Так и с химией. Для меня просто глухая стена, и желания перелезть через нее было ровно ноль.