– Принимают, но передают с большой задержкой. Если я срочно вам понадоблюсь, я хочу, чтобы вы меня разыскали.

– Вы всем даете свой домашний номер?

– Нет.

– Тогда почему?

– Больше всего на свете я ненавижу…

– Что?

– Такие преступления. Когда жертвами становятся дети. Меня от этого мутит. Закипает кровь.

– Я вас понимаю.

– Да, пожалуй, понимаете.

Доктор Рафаэль Йбарра, главный педиатр больницы «Вэлью медикэл», встретился с Лаурой в маленькой комнатке рядом с сестринским постом, в которой сотрудники пили кофе. У одной стены стояли два торговых автомата. Рядом с ними погромыхивала машина для приготовления льда. За спиной Лауры тихонько гудел холодильник. Она сидела напротив Йбарры за длинным столом, на котором лежали зачитанные до дыр журналы и стояли две пепельницы, полные окурков.

Педиатр, смуглый, хрупкий, с правильными чертами лица, держался крайне формально. Его идеально расчесанные волосы напоминали лакированный парик. Лаура отметила и стоящий колом ворот рубашки, и безупречный узел галстука, и сшитый по фигуре белый халат. Ходил он так, словно боялся испачкать туфли, сидел, расправив плечи и подняв голову. Оглядел крошки и пепел от сигарет на столе, поморщился и оставил руки на коленях.

Лаура решила, что этот мужчина ей не нравится.

Говорил доктор Йбарра властно, рубя слова:

– Физически ваша дочь в хорошем состоянии, на удивление хорошем, учитывая обстоятельства. У нее недостаток веса, но не такой уж и большой. На правой руке синяк от многочисленных внутривенных инъекций, которые делались не очень умело. В уретре небольшое воспаление, причиной которого, вероятно, являлся катетер. Я прописал ей необходимое лекарство. И это все проблемы, связанные с ее физическим состоянием.

Лаура кивнула:

– Я знаю. И приехала, чтобы увезти ее домой.

– Нет, нет, я бы этого не советовал, – покачал головой доктор Йбарра. – Во-первых, вам будет слишком сложно обеспечить ей должный уход на дому.

– Она ничем не больна?

– Нет, но…

– Она не доставляет неудобств?

– Нет. Пользуется туалетом.

– Она может сама есть?

– В принципе да. Ее нужно начать кормить, но потом она ест сама. Но за ней нужно следить, потому что после нескольких ложек она вроде бы забывает, что делает, теряет интерес к еде. Ей нужно говорить, что она должна есть и дальше. И помогать одеваться.

– Я со всем этим справлюсь.

– И все-таки мне бы не хотелось ее отпускать, – гнул свое Йбарра.

– Но прошлой ночью доктор Пантагельо сказал…

При упоминании Пантагельо Йбарра поморщился. В его голосе слышалось пренебрежение.

– Доктор Пантагельо только осенью закончил ординатуру и подписал контракт с нашей больницей месяц тому назад. Я же здесь главный педиатр, и, по моему мнению, вашей дочери лучше остаться здесь.

– Надолго?

– Ее состояние характеризуется симптомами, возникающими у ребенка при длительном пребывании в заточении и при жестоком обращении. Ей следует остаться у нас, пока мы не проведем полное психиатрическое обследование. На это уйдет неделя… может, десять дней.

– Нет.

– Для ребенка это будет наилучший вариант. – От голоса так и веяло холодом. И возникали серьезные сомнения в том, что доктора Йбарру действительно волновало благополучие ребенка.

Так что Лаура не могла не задаться вопросом: «А что чувствуют дети, имея дело с таким суровым врачом?»

– Я сама детский психиатр, – ответила она. – Так что смогу оценить ее состояние и окружить должной заботой дома.

– Лечить собственную дочь? – Йбарра вскинул брови. – Не думаю, что это разумно.

– Я с вами не согласна, – она не собиралась объяснять этому человеку свои резоны.